– Конечно же, в МОЙ театр! – ответила Марфинька с важностью Карабаса-Барабаса, владельца популярной кукольной труппы.
– А, ну, это крепкое здание девятнадцатого века, оно уже много чего пережило. – Я успокоилась. – А что дают? И надо ли покупать билеты, или у тебя будут для нас контрамарки?
– У меня лично есть приглашение бенефицианта. – Важности в голосе Марфиньки не убавилось. – Правда, оно только на два лица, но все остальные, я уже договорилась, пройдут как статисты. Вы не потратите ни копейки, более того, это вам заплатят за съемочный день. Бенефис будут снимать для телевидения, так что публика в зале нужна приличная и колоритная. Не поленитесь принарядиться, пожалуйста.
– И много заплатят? – заинтересовался Колян.
Видимо, его еще не придуманные дела на самом деле могли и потерпеть.
– По семьсот рублей.
Озвученная сумма не вызвала бурных восторгов ни на этом конце телемоста, ни на другом.
– Дети, если вы будете хорошо себя вести, обещаю отдать свой гонорар вам, так что вы получите по тысяче рублей карманных денег на брата, – услышала я голос Ирки.
– А бенефис – это сколько часов? – шепотом уточнил у меня муж.
– С учетом съемок? Боюсь, все шесть, а то и восемь, – так же тихо ответила я.
Но подруга в трубке меня услышала и прокомментировала вполне удовлетворенно:
– Целый день примерного поведения, да еще и без затрат с моей стороны? Прекрасный вариант, мы согласны!
– Если дети будут вести себя хорошо, могут рассчитывать и на мой гонорар, – пообещала я.
Манюня и Масяня в трубке издали радостный вопль, каким воинственные индейцы могли бы приветствовать появление на горизонте каравана фургонов мирных переселенцев. Ирка одобрительно хмыкнула, а мой муж весьма скептически молвил:
– Я бы не стал на это надеяться.
– Ты и не стал. – Я напомнила, что он безответственно уклонился от участия в культурно-массовом мероприятии, и Колян предпочел сменить тему.
Однако позднее выяснилось, что муж мой, мудрый человек, был совершенно прав.
– Чей-чей это бенефис? – Я присмотрелась к афише.
Персонаж, изображенный на ней, больше всего походил на сильно потрепанного жизнью престарелого Амура: его крутые кудри сверкали начищенным серебром, но дряблые щечки рдели райскими яблочками.
– Бориса Барабасова, – ответила Марфинька и мимоходом фамильярно щелкнула нарисованного дедушку Амура по крючковатому носу.