Эмили поправила безупречный узел галстука, её пальцы скользнули к цепочке на шее. Холодный металл медальона – овального, тяжеловатого, с едва различимым узором, похожим на спутанные корни или древнюю схему. Подарок бабушки Лидии.
«Храни его, Эмилька», – говорила она загадочно.
На душе стало опять неспокойно, когда она вспомнила о Лидии. Телефонный разговор с ней перед самым вылетом из Монреаля поселил в Эмили тревогу, которую она, как истинный профессионал, постаралась загнать на периферию сознания до окончания полёта…
… Эмили собиралась позвонить бабушке – она делала это перед каждым вылетом. И прилётом тоже. Но Лидия набрала её первой. Вернее, не сама Лидия, а её сиделка Луиза, которая и сообщила, что «Madame Андерсон» сильно возбуждена и требует поговорить с внучкой.
– Эмилишка? Ты уже улетаешь? В Исландию? Рейкьявик?
– Да, бабуля, через полчаса посадка. Всё хорошо?
– Исландия… Эмилишка… Хейм… Оно… оно проснётся. Чувствую… как в Довгом…– голос сорвался на шёпот. – Время… оно не нитка… оно… осколки… как тогда… Петренко…
– Бабушка? Лидия? Ты о чём? У тебя давление? Говори яснее!
– Медальон… держи близко. Держи! – голос стал совсем тихим, запыхавшимся. – Выживи… для меня… милая…
– Милая!– фамильярный оклик пассажира в 5D вырвал Эмили из оцепенения.
«Джо Картер», – вспомнила Эмили имя пассажира. Он ей сразу не понравился, как только шумно вошёл в салон самолёта, принося с собой запах сигарет, виски и пота.
Эмили Крис провела ладонью по гладкой ткани юбки своей униформы, смахнув невидимую пылинку. Тридцать восемь лет, пятнадцать из них – в небе. Она знала этот ритуал как свои пять пальцев: улыбка (искренняя, но с лёгкой профессиональной дистанцией), наклон головы, мягкий вопрос:
– Всё в порядке? Могу я вам что-нибудь принести?
– Да! Джека! – попросил Картер виски.
Эмили выполнила заказ. Картер жадно осушил стаканчик, крякнул и почти сразу откинул спинку кресла. Его веки тяжело сомкнулись, дыхание стало громким и хриплым. Запах спиртного от него усилился. Он погрузился в тяжёлый, пьяный сон, храпя и посапывая, совершенно невосприимчивый к окружающему миру.
Возвращаясь, Эмили остановилась у кресла 2C. Мужчина лет сорока, в очках с тонкой металлической оправой, не отрывал взгляда от планшета. На экране мелькали сложные графики и формулы, похожие на тайный шифр.