– А у нас сегодня начальник союзных казаков убит, – сказал Тим. – у которого мы в квартире размещали летом оперативный штаб, когда караулили одного местного жулика, организовавшего нападение на румын…
– Зачем жулику понадобилось на румын нападать? – удивился Вольфрам.
– Из-за колбасы, – ответил Тим, усмехнувшись. – Румынская полевая кухня везла в их расположение завтрак, в том числе украинскую колбасу. Вот, на нее по дороге в темноте напала банда… ловко перерезали солдат, те даже не успели карабинов поднять. Захватили колбасу и попытались продать на рынке… за еду же местные гражданские много отдают. По этой колбасе мы, собственно, и вышли на этих жуликов. Троих пристрелили, в том числе главаря… кстати, главаря Зибах застрелил…
– Да, я слышал! – кивнув, сказал Вольфрам. – Молодец парень!
– Еще двоих взяли живыми, потом, когда я уже в Майкопе был, их отправили в карьер – там у нас расстрельный полигон.
Вольфрам покачал головой.
– До чего бывают дикими эти восточные разбойники! – проговорил он. – Из-за колбасы осмелились напасть на солдат! Да уж… А в Майкопе тоже… с ног все сбились, еле управляемся: наглость у коммунистов теперь запредельная. Беремся за телефон, чтобы позвонить, и не знаем, дозвонимся или придется курьера гонять: каждый день где-то режут провода, а пока связисты найдут, пока снова соединят… во всех отделах информация застаивается, и после починки такой поток переговоров идет, что долго еще не можем нормально дозвониться, куда надо. У хипо уже стало основной работой по утрам обходить улицы и срывать отовсюду бумажки с большевистской агитацией, затирать надписи, которые немцам грозят. Арестовываем одних, других… девчонки свадебного возраста, дети даже попадаются! Даже арестуешь, большинство заводят одну и ту же пластинку: я сам так решил и сделал, я не люблю немцев, никто мне не помогал…
Тим рассмеляся.
– И здесь то же самое, – сказал он. – Да и вообще, это их излюбленная песня всегда была.
– Мы не спим, ловим почти каждый день кого-нибудь из бандитов, – сказал Вольфрам. – А все равно все продолжается. Представляю, что было бы, если бы мы хотя бы какую-то часть не вылавливали. Но хуже всего, конечно, в горах и перед горами, где линия фронта рядом, и партизаны напрямую с Красной Армией связь держат. Бывает, по пять – семь нападений за день в разных местах… на армейские, жандармские посты, на транспортные колонны. И стрелять метко научились, собаки!.. Одну деревню мы даже разрушили подчистую. Там партизаны как где-нибудь на Ривьере прохлаждались, днем по улицам ходили, и никто ведь из местных не донес… хипо тоже сделали вид, будто и не подозревали ни о чем, паразиты!..