Когда Марина слушала песню ветра, она чувствовала себя легкой, почти невесомой, словно у нее за спиной тоже были крылья. Она думала о том, что этот же самый ветер сейчас треплет волосы Луки и качает деревья в его деревне, и от этой мысли ей становилось радостно.
Они жили на разных берегах, и у каждого была своя музыка. У Луки – тихая, земная, основательная песнь реки. У Марины – высокая, небесная, порывистая песнь ветра.
Но иногда, в тихие ясные вечера, когда закатное солнце красило небо и воду в одинаковый розово-золотой цвет, случалось чудо. Низкий голос реки и высокий голос ветра сливались в одну, ни на что не похожую гармонию.
В такие минуты Лука сидел на берегу, а Марина стояла на балконе маяка. Они не видели друг друга, но оба чувствовали одно и то же. Они чувствовали, что нет никакого разделения. Что земля и небо – это две части одного целого. Что их два мира, мир Луки и мир Марины, – это просто два разных куплета одной великой песни, которую поет для них Господь.
И эта общая песня была о дружбе, которая соединяет землю и небо, о вере, которая глубже самой реки, и о надежде, которая выше самого высокого облака.
Глава 12. Дедушка Захар рассказывает Луке, что у каждой лодки есть свой Ангел-хранитель
Однажды лодочка-почтальон вернулась к Луке не совсем целой. Видимо, на середине реки ее застала непогода. Маленький парус из сухого листа был сорван, а на гладком боку появилась царапина, словно лодочка наткнулась на острую ветку или камышинку. В трюме было пусто и сыро.
Лука вытащил своего друга на берег и огорчился. Ему стало так жалко маленькое суденышко, будто это был не кусок дерева, а живое существо, которое попало в беду. Он принес лодочку в мастерскую и молча показал дедушке.
Дедушка Захар взял ее в свои большие руки, осмотрел со всех сторон, поцокал языком.
– Ну, ничего, бывает, – сказал он. – Река – она с норовом. Сегодня тихая, а завтра волну поднимет. Вода – стихия сильная. Для того и строим мы лодки крепкими, чтобы стихии противостоять.
Он взял кусочек воска, растопил его над свечкой и аккуратно залил царапину. Потом нашел тоненькую щепочку и принялся мастерить новую, более прочную мачту.
– Дедушка, а мне было страшно, что она не вернется, – признался Лука. – Что она утонет или ее унесет далеко-далеко.
– Страх – дело понятное, – кивнул дед, не отрываясь от работы. – Всякий, кто отпускает что-то дорогое в путь, боится. И мать боится, когда сына в дорогу провожает, и капитан боится, когда корабль в море выводит. Но страх этот мы побеждаем не силой своей, а верой.