– Максим! Прошу, умоляю! Не надо! – зарыдала я.
Я редко плачу. Я сильная. Мама в детстве вдолбила в мою голову, что слезами горю не поможешь и, чтобы выползти из г…вна, надо что-то делать. Но мама не учла, наверное, что порой в жизни бывает так, что ты ничего не можешь поделать.
НИ ЧЕ ГО.
Кто-то берет и решает за тебя, ломает жизнь в одно мгновение.
Я сдалась и разревелась.
Максим раздвинул мне ноги и, шумно пыхтя, кое-как вставил в меня свой член. Адская боль пронзила мое нутро. Казалось, что он разорвал меня изнутри.
– Ну и тугая ты! Вроде взрослая девка, а все еще целочка! У меня с целочкой никогда траха не было! Ммм, какая ты…
Он стал двигать бедрами, вдавливая меня в мокрую траву. И с каждым его точком мне становилось все больнее и больнее. Я кричала, царапала его руки, которые удерживали меня, пыталась кусаться, но он был гораздо сильнее.
Толчки становились быстрее и яростнее. Я так сильно закусила губу, что почувствовала во рту вкус крови. Его член был огромным, он входил в меня так глубоко, что, казалось, пронизывал насквозь. В конце концов, он стал так неистово долбить меня, что я вся сжалась и подумала, что прямо сейчас умру, так мне было больно.
Но внезапно он застонал и повалился на меня, тяжело дыша мне в ухо. Его член все еще был внутри, я его чувствовала, но он как будто уменьшился в размерах. Значит, он кончил. Наконец-то…
Отдышавшись, парень поднялся на ноги, натянул штаны и пошел прочь. Потом оглянулся и сказал мне:
– Только попробуй кому-то рассказать. Найду тебя и вообще на куски порежу. Поняла?
Максим ушел, а я осталась лежать в темноте, на мокрой, холодной земле. Я дотронулась кончиками пальцев до своей растерзанной вагины, там все было в сперме – теплой и липкой. Мне стало противно, к горлу подступила тошнота.
Я закрыла глаза. На меня навалилась такая безысходность, что слезы полились потоком. Сегодня можно плакать.
А потом заморосил дождь, и я совсем вся промокла, но мне было все равно. Я пролежала так несколько часов, плача и дрожа от холода – униженная, оскверненная. Между ног все болело, внутри – тоже. Я вся была, как сплошной комок боли.