Жила там одна девушка, Варя, с глазами, как у птицы, запертой в клетке. Отец пил, мать болела, брат ушёл на войну и не вернулся. Она не кричала. Не просила. Просто мыла полы, носила дрова и смотрела в окно, будто ждала кого-то из тумана.
И вот в ночь, когда мороз стянул всё живое, и даже пёс под крыльцом перестал скулить, в хате запахло сыростью. Варя проснулась – не от звука, а от пустоты. Так бывает: будто мир перестаёт шептать, и ты слышишь, как внутри тебя проваливается что-то глубокое.
Он сидел у печки. Не в огне. В тени за печкой. Не шевелился, но был. Как старая вещь, о которой все забыли. Лицо у него было… никакое. Ни злое, ни доброе. Как у покойника в гробу, когда уходит не душа, а даже тень души.
– Я устала, – сказала Варя.
Он не ответил. Но стало ясно: он и есть ответ.
Она подошла к нему. Села рядом. Ничего не спросила. Не заплакала. Просто была. И он – был.
Он обнял её. Тихо. Не страшно. Как ночь обнимает деревья. И в этот момент Варя поняла, что можно быть живой, даже когда внутри ничего не осталось. Что боль – это ещё жизнь. А он – это после боли.
Утром соседи нашли её у печи, живую, с тёмным пятном в глазах и солью на губах. Она ничего не рассказывала. Только смотрела теперь по-другому. Как будто знала, что за последней дверью нет света. Но и тьма – не враг.
После той ночи Варя стала тише, но не слабее. Она не пела – но люди внимали её молчанию. Она не лечила – но к ней шли, когда не помогали молитвы. Её стали бояться чуть больше, чем уважать. Так бывает: кто вернулся из бездны – несёт на себе её запах.
Однажды к ней пришёл мальчик. Племянник кузнеца. Молча сел на пороге и держал в руках куклу, связку льна вместо головы. Варя только посмотрела и поняла: мать мальчика повесилась. Накануне. У колодца.
– Ты его тоже видел? – спросил он.
Она кивнула.
– Он сказал, что я теперь пустой.
Мальчик не плакал. Только крепче сжал куклу.
Варя взяла со стола ту самую чашку – ту, что стояла в подполье с солью. Без слов подала ему. Он попробовал – и скривился.
– Горько.
– Это вкус не конца, – сказала она. – А того, что остаётся после.
После этого мальчик стал ходить к ней каждый вечер. Они молчали, жгли в печи ветки полыни, и в этом молчании происходило исцеление. Варя знала: Бог Отчаяния не забирает навсегда. Он – как страж на переправе. Он ждёт тех, кто сам идёт к нему. Но если ты прошёл его – он становится твоей тенью. Не врагом. Не другом. Частью тебя.