Я вскочила с кровати, начала бегать по комнате. Подпрыгнула у шкафа, потом у окна, крутанулась на пятках и вернулась в кровать, будто отыграла сцену в мюзикле.
– Я слабая женщина… – простонала я, плюхаясь лицом в подушку. – Я опять втюрилась в вымышленного бандита.
Подняла голову.
– И он даже не существует! Даже кофе на меня не прольет!
Смех рвался наружу, но я перевернулась на спину и уставилась в потолок. Всё ещё улыбалась. Сердце колотилось. Слишком быстро для человека, просто лежащего на кровати. Рядом книга. Рядом кошка. Всё – в порядке.
Но в голове вдруг что-то дрогнуло. Один образ. Не книжный. Светлые волосы. Серьга в ухе. Голубые глаза. Лениво-хитрая полуулыбка, будто он – это маленький секрет, который никто не разгадал. Мужчина из кофейни.
Я подняла бровь.
– Да ну нет… – шепчу себе. – Он вообще не мой тип.
И ведь правда. Я таких не люблю. Уверенных, расслабленных, слишком спокойных. У них всё всегда под контролем – даже ты, если подойдёшь ближе. Они улыбаются, когда ты злишься. Шутят, когда тебе не до смеха.
И всё равно я помню, как он поднял руки. Как извинился. Как пошутил. Как будто хотел, чтобы я улыбнулась. Словно знал, что это сработает.
– Чёрт, – прошипела я и с раздражением ткнула книгу себе в лоб. – Это просто кофе. Просто случайность. Не повод думать о каком-то самодовольном типе в бомбере и с идиотской улыбкой.
Я уставилась в потолок, сжав зубы.
– Да забей, Алиса. Забей и забудь. Как всегда.
Но строки перед глазами уже плыли. Мафиози по-прежнему целовал свою девчонку на страницах, а у меня перед глазами – кофе, голубые глаза и лицо, которое совсем не вписывалось в мою картину мира.
Совершенно не мой тип. Не тот, кого я бы запомнила. Не тот, кого стоило бы.
…И всё же почему я его вспоминаю?
Образ всплывал сквозь раздражение, как заноза – вроде бы пустяк, но с каждым движением саднит сильнее. Он врезался в память, будто оставил в ней насмешливую зарубку. То ли этот дерзкий, чуть насмешливый взгляд, в котором было слишком много понимания. То ли серьга – нелепая, вызывающая, как будто он нарочно оставил её, чтобы цепляться ею за чужое внимание. То ли… что-то совсем другое. Неуловимое. Внутреннее.
Словно он знал, что будет мешать мне читать. Что его лицо всплывёт не тогда, когда нужно. Что он останется.
И именно это бесило. Бесило до дрожи.