– Что-то гостей у вас совсем немного, – осторожно начал Женя.
– Так мы всего третий месяц, как открылись, – лучезарно улыбнулся из-за стойки Миша. – Дальнобойщики еще пока не все на примете нас держат, обычно, сами же знаете – кто где привык останавливаться, тот там и ночует. Пока народ разберется, что к чему, время нужно. Ну да ничего, мы пока не жалуемся тоже – но и к наплыву готовы, что уж.
– А не страшно-то? – брякнул вдруг Грегори. – Ну, гостиничный бизнес новый открывать на трассе – рискованное дело все-таки.
– Вы сейчас про финансовый риск или про бандитов? – Миша чуть склонил голову на бок, заинтересовавшись неожиданным вопросом. Ни тени недовольства в его узком лице не появилось – только интерес.
– Да и про то, и про это, – Грегори не стал церемониться.
– А, ну так риск, он, дело такое, всегда есть, – парень только пожал плечами, и, не прерывая беседы, принялся наводить на стойке порядок. На лице его мелькнула сдержанная улыбка. – Жить-то как-то надо, верно? Ну, озлобились люди, конечно, в последние годы, не без того – так если все всех бояться будут, то лучше не станет точно. Охрана у нас есть – так что не переживайте, с машиной точно все в порядке будет. За нас тоже, – добавил он, искоса глянув на гостей, уже абсолютно серьезно.
Грег смущенно хмыкнул. А этот Миша за словом в карман не лез – хоть и оставался исключительно приветлив и вежлив.
– Ну, справедливо, – Женька покачал головой, еще разок оглядев помещение, крытое тепло-золотистой деревянной вагонкой. Косулий череп с рогами, который он ожидал на вывеске у дороги, обнаружился за спиной у бармена и официанта, два в одном, Миши. Там же висело панно с изображением узнаваемого таганайского гребня – выжигание по дереву, и – двустольный дробовик. Кажется, «тулка», но Женька мог и ошибиться.
То ли для колорита, то ли в самом деле – как намек, чтобы никто не пытался бузить.
И, кстати, про охрану парень не соврал – пусть видели они потом, по утру уже, лишь сухощавого, как богомол, интеллигентного деда – командира этакого «вороньего гнезда» у въезда, да второго, молодого, в камуфляже – окликавшего собак. Тоже местных, охранных.
Впечатление как от неожиданного «санатория» не пропало – но сделалось хотя бы чуть более правдоподобным.
Комнаты у «Запятой» располагались в тех самых отдельных домиках – после трапезы пришлось шагнуть сперва в вечерний воздух, синим киселем обступивший со всех сторон пятно света над стоянкой и постройки. На какой-то миг Женьку охватило чувство нереальности, затерянности среди гор – точно весь мир оказался где-то далеко, и лишь тонкая нить дороги все еще могла связать их, остановившихся на зыбком пятачке реальности среди ночного леса, с тем, что обычно в разговорах обозначалось как «цивилизация».