Такого острого чувства затерянности у Жени не было даже среди таганайской грозы – там он какой-то частью своего я ощущал себя частью леса, гор, грозы и огромного, пусть и таинственного мира вокруг. А здесь… он не мог объяснить, что это за мысль – но она была похожа на панический всплеск тревоги сидящего в берестяной лодчонке, подхваченной буйной речной волной во время расходящейся непогоды.
Кажется, не его одного посетило такое чувство – потому что Грегори, шумно вдохнув, сумрачно пошутил:
– Надеюсь, поутру мы не проснемся в каком-нибудь ворохе травы и веток за лесным пригорком, а? Были бы где-нибудь под Челябинском, пошутил бы про «хозяина болот» и ночевку в омуте – там болот на каждом шагу, а тут даже и сказать-то что не знаю! И вроде бродячих огоньков никаких нету, а все равно…
– Тьфу ты, – Козлов недовольно покосился на товарища. – Шутничок! И потом, какие же под Челябинском тебе болота – там ведь озера!
– Озера? Лягушатники через раз. Болота и есть болота, – хмыкнул Ричмонд. Потом покачал головой и добавил: – Ну, деньги они взяли самые обыкновенные, так что, может, и обойдется. Лешим и болотникам деньги вроде как ни к чему, а?
И Грег с усмешкой коротко пожал плечами. Женька наконец тоже улыбнулся. Своеобразный юмор все-таки у американца был, надо сказать, но он развеял тоскливое напряжение – и Женька наконец понял: он эту же самую мысль, про то, что приветливый постоялый дворик окажется вдруг, как в низкопробном фильме-ужастике, засадой каких-то неведомых сил, совершенно на полном серьезе крутил в голове весь ужин.
Ну а раз уж Грег над этим потешается – то, пожалуй, идея приобретает оттенок явственной бредовости.
– Нервы ни к черту, – пожаловался Женька.
– Башку помой как следует. Лучше всего – водой попрохладнее, – совершенно серьезно посоветовал Грегори. Дельная, надо сказать, была мысль.
Сам он, надо сказать, тоже так же и поступил – и теперь, взъерошенный, с мокрыми волосами, но нацепивший свежую, пусть и чертовски мятую, футболку, задумчиво листал попеременно какие-то странички интернета, свою записную и потертый тускло-зеленый увесистый том, на обложке которого Женька разглядел только одно слово – «Кодификатор». Точнее, это был кодификатор чего-то там, длинная фраза явно чего-то очень наукообразного – но, полускрытую рукой читающего, ее было сложновато схватить взглядом всю.