– Ты это, мужик, поглядывай на остановках. Эти вон в бардачке шарили, говнючата малолетние – деньги искали. У Илюхи, друга моего, давеча магнитолу выковыряли. Тачку незакрытую не бросай, одним словом. Да и закрытую… с твоей и колеса сопрут, не побрезгуют!
Дальнобой смерил взглядом женин экспедиционный «Крузер», одобрительно прицокнул и чуть кивнул: мол, машина-то сама по себе хороша, не прощелкай, парень!
– Не успеют, – Женя безмятежно ухмыльнулся. – Я в ней живу в дороге и дальше, чем отлить, редко отхожу.
– Ну-ну. Храбрый… мы вот тоже, – дальнобой пошарил в карманах, выудил папиросы, закурил. – Живем на колесах. А вон как бывает. Открутят не колеса, так дворники или антенну – где за этими зеленозадыми мудаками угонишься потом… гопота!
Женя только пожал плечами. Он не был рохлей или растяпой, нет. Да и пара штуковин «экстренного решения вопросов» у него лежали между сидений, сразу за рычагом ручного тормоза, просто на всякий случай – все-таки Козлов ездил и правда не первый год, а про дорогу через Башкирию в неспокойные «нулевые» и еще раньше, сразу после Разрыва, не говорил только ленивый. Но по своему опыту Женя мог бы сказать, что и через Горный Алтай ни капли не спокойнее ехать, и даже под Иркутском или Пермью можно найти преотличное количество нежелательных приключений, стоит только ослабить бдительность.
Дорога в этот раз, впрочем, была довольно спокойной – даже почти ленивой.
Неприятности – если таковыми не считать звонок начальства – точно решили прилипать в этот раз к кому-то другому, вроде этого усатого дальнобойщика, чудом избежавшего бессовестной кражи. Или того незадачливого мужичка, что на длинном (очень длинном) горном спуске не справился с неведомо отчего взбрыкнувшим, по его словам, автомобилем – потертой старенькой «японкой». Машинку крутануло и выбросило на глинистую плотную бровку в перелеске, обступавшем дорогу; мужичок толкал ее, сколько было сил, но так и не совладал.
Солнечный свет золотыми узкими ломтями ложился на дорогу, просеянный частым сосняком, в кронах заливались птицы, трасса шумела колесами машин, взревывали большегрузы, штурмующие крутые горные повороты и подъемы, и мужик – взмокший, с покрасневшим лицом, обреченно метался подле машины, когда Евгений, мысленно наплевав на истории о «подставах», все-таки притормозил на обочине и поинтересовался: