«В сенях гостиницы монах продает билеты на пароходик монастырский: собираются ехать к часовне Андрея Первозванного, что на горе у Никонова залива, – служить молебен.
…
Мы – в глубоком Никоновом заливе; глубина его, говорят, до сорока саженей. На угловом утесе белый фонарь-маяк. Когда на озере буря, фонарь призывает плавающих в спокойный залив. Деревянная пристанька, домик для рыбаков. … Глухая тишина залива, лесов и камня действует на душу. Певчие умолкают. Держатся еще в памяти строки «валаамской песни»:
Андрей Апостол – есть преданье —
Крестом рассеял мрак греха,
Предрекши веры процветанье,
Поста, молитвы и труда.
Начинается настоящий дождь. Бежим в гору, к часовне. О. Николай поет молебен. Богомольцы прячутся от дождя под лапами старых елей. С высоты видно озеро, мутное за дождем, сумрачные леса, утесы, крестик заброшенного в леса скита. Возле часовни стоит деревянный крест, знаменуя тот, древний Крест, поставленный, по преданию, Апостолом Андреем.» (3)
«В притворе стояло несколько икон. Между прочим, под одной из них была подпись такого содержания: „Святой Андрей Первозванный в бытность свою на сем острове молился Богу и водрузил каменный крест со своими учениками“. Насколько справедливо это предание, судить не берусь. Профессор Голубинский отрицает даже факт посещения апостолом Андреем Киева, а тем более уж Валаама, ссылаясь при сем на то, что Киев лежал не на пути апостола. Но не менее авторитетные люди говорят, что апостолы при проповеди руководствовались не только прямотой и краткостью пути, но и Духом Святым, и желанием распространить христианство как можно более и дальше, хотя бы для этого нужно было делать сто крючков на пути. И кто знает, о чем говорит и эта надпись: благочестивом ли желании Валаама связать себя непосредственно с Христовыми учениками, или же о действительно бывшем факте?» (2)