Старина Колдер вздохнул, с жалостью глядя на парнишку, евшего себя поедом, и вернулся к своим барным делам. Разливал работягам и выпивохам бальзам для души разной крепости, перекидывался парой слов и переходил к следующему, пока Клифф Боуден сидел с пустым стаканом. Слева от него было свободно, справа тоже. Он все смотрел в никуда, размышляя, что мог упустить из виду и где еще искать чертову книгу, когда на стул слева опустился незваный гость.
Еще по миазмам ссанины и немытого старого тела Клифф догадался, кого занесла нелегкая к «Салли». Он обернулся и искренне скривился от вони, прикрыв рукой рот.
– Господи, Джейк! С каких пор ты пускаешь в бар бездомных?
– А ни с каких! – отозвался Колдер с другого конца стойки, наполняя пивом стакан. – Все мы божьи твари и скоро помрем, а этого пропойцу я уже клятый вечер прогнать не могу.
Боуден, дыша через рот, отнял руку от лица. Рядом с ним пристроился старикан в рваных обносках: брюки и жилетка в темную полосу, рубашка, не стиранная со времен сухого закона – Клифф бы не удивился – цвета грязного неба перед грозой. Поверх всего – драповый плащ до колен, когда-то черный, теперь же местами выгоревший на солнце, местами покрытый репьем, соломинками и высохшей грязью.
Это был Хромой Грилли собственной персоной – бездомный попрошайка, часто ошивавшийся то тут, то там.
– Кому мешаю? Кружечку пропущу, посижу, запрещено будто, как же, ага, – донеслось из спутанной седой бородищи.
На макушке у бродяги было то же гнездо, и Клифф, представив, сколько там может жить вшей, брезгливо отъехал со стулом чуть дальше.
– Иди отсюда, Грилли. Всех клиентов мне распугаешь, – беззлобно сказал Колдер. – Если сейчас же уберешься, я попрошу Мини вынести тебе стаканчик к заднему входу.
Боуден изумленно поглядел на старого бармена, затем на источник вони рядом с собой. Лицо, исполосованное морщинами и выдубленное солнцем и алкоголем, повернулось к нему. Губы бездомного вдруг зашевелились как две жирных гусеницы.
– А ты, значит, Клиффорд Боуден, да? Сынок мелкого прыща Дэна? – дохнул на него старикан.
Не успел Клифф подумать о том, что по зловонию Грилли мог бы состязаться с дьявольским отродьем, возмутиться – никакой его предок не мелкий прыщ! – как старикан снова открыл свой гнилостный рот:
– Внук Мараймы Коллинз? Хороша была твоя бабка, что в двадцать, что в пятьдесят, хм-м… Корма такая, грех не засадить… кхе-хм-м… Пока родаки твои ее в психушку не сдали.