Лео машинально поднял взгляд на огромное, безжалостное зеркало в прихожей. Его Отражение стояло там. И улыбалось. Широкая, беззубая, зияющая чернотой гримаса. Десны – бледно-розовые, влажные, как у только что вскрытого трупа. В угасающих глазах – безумная, торжествующая насмешка победителя, забравшего все.
Часть IV: В Утробе Левиафана
Ледяной ужас, сковывавший Лео, сменился яростной, отчаянной злобой, горячей волной адреналина, смывающей дрожь. Он не слышал хриплого окрика Ремарка, не видел его протянутой руки. Он выскочил на улицу, едва натянув промокшие, неудобные туфли, не застегивая халат. Дождь хлестал его по лицу, соленые капли смешивались со жгучими, бессильными слезами гнева. Он бежал, спотыкаясь о мокрые, скользкие тротуарные плиты, к черному обелиску, к Хронос-Тауэр, к своей гибели или к ответу – он уже не знал. Его халат тяжело обвис, волосы слиплись на лбу, туфли хлюпали грязной, маслянистой водой. Он не чувствовал ничего, кроме жгучего, как серная кислота, желания добраться до них. До нее. Вырвать правду клещами. Увидеть страх в ее фарфоровых глазах.
Лобби Тауэра оглушило его немотой и пронизывающим до костей холодом. Гигантское пространство, выложенное полированным до зеркального, ледяного блеска черным камнем, который поглощал звуки шагов, свет ламп и последние крохи надежды. Воздух вибрировал от неслышного низкочастотного гула – биения огромного, механического сердца подземного левиафана, перемалывающего время. Единственным источником света были холодные синие неоновые линии навигации на полу, ведущие в никуда, и огромная световая инсталляция на дальней стене, мерцающая, как больная вена под кожей, белыми буквами:
«ВРЕМЯ – НЕ ДАННОСТЬ. ЭТО – УСЛУГА»
И под ней, уже знакомым ядовито-зеленым, пульсирующим в такт гулу светом:
«ХРОНОС: МЫ ДАЕМ ВАМ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВЫ ИМЕЕТЕ. ПОКА ВЫ ЕЩЕ ЕСТЬ.»
Анастасия Вейл стояла посреди этого безмолвного храма Хроноса, как верховная жрица незримого бога-машины. Она ждала его. В руках – тонкий, угольно-черный, как крыло ворона, планшет, экран которого светился призрачным, ядовито-зеленым светом. Ее лицо было бесстрастной, идеальной маской из белого фарфора, без единой морщинки, без тени эмоций.
– Лео, – ее голос прозвучал слишком громко, искусственно четко в гнетущей тишине, разрезая ее, как алмазный стеклорез. – Какая неожиданная… честь. Вы должны быть на вершине мира. На пике славы. Наслаждаться плодами. Что вас привело сюда, в час вашего триумфа?