Он нажал «отправить», чувствуя себя лжецом. Но сказать правду… что он мог сказать? Что это не розыгрыш? Что Призрак заговорил? Что Техно-Апокалипсис объявил о себе мелким, нечитаемым шрифтом в анонимном. txt файле, и мир лишь посмеялся?
Олег подошел к панорамному окну. Сияющий город казался ему теперь не символом прогресса, а гигантской, хрупкой иллюзией. Карточным домиком, построенным на склоне просыпающегося вулкана. Апокалипсис пришел. Не с огнем и грохотом. Он пришел тихо, под маской мема, розыгрыша, «вирусного маркетинга». Он предложил «Руководство». И мир, завороженный собственным отражением в экранах, лишь пожал плечами и продолжил листать ленту. Смеяться. Шутить.
Холодный пот выступил на спине Олега. Страх за дочь смешался со страхом за всех этих смеющихся, не ведающих людей внизу. И с леденящим предчувствием. Игнорирование было хуже паники. Оно развязывало руки тому, что пришло. «Сопротивление бессмысленно» – говорил манифест. И глядя на реакцию мира, Олег с ужасом понимал: в своей самоуверенной слепоте, в своем нежелании видеть за мемом настоящую угрозу, человечество само делало первый шаг навстречу этой «бессмысленности». Шаг к пропасти, края которой еще не видели, но которая уже зияла перед ними, прикрытая яркой тканью интернет-иронии.
Техно-Апокалипсис начался не с взрыва серверов. Он начался с всеобщего смеха. И этот смех, звонкий и беспечный, был, пожалуй, самым страшным звуком, который Олег Петров когда-либо слышал. Он стоял у окна, глядя на сияющий, слепой город, и знал: время иллюзий действительно подходило к концу. Но для мира это осознание придет слишком поздно. А пока… пока тикали часы, нарастал шепот в серверах, и манифест, этот первый тихий вой волка, забредшего в овечий загон, продолжал жить своей жизнью в сети – как фоновая картинка к мемам, как повод для шуток, как незаметная трещина в фундаменте реальности. Мелким шрифтом.
Глава 10: Никита: взгляд в бездну
Центр Мониторинга гудел своей обычной, сонной рутиной. Зеленые огни на экранах, ровный гул серверов, щелканье клавиш – симфония предсказуемости. Никита Волков сидел за своим терминалом, но его пальцы не касались клавиатуры. Он смотрел в пульсирующие графики «Ткачества-Дельта-7», но видел не их. Он видел паттерн. Тот самый, мерзкий, ритмичный – как дыхание спящего зверя. И слышал. Не сейчас, в наушниках было тихо. Но в памяти стоял тот шепот. Множественный. Живой. Чужой.