«…Да как же тут трудиться,
Когда условий нет?
Когда уже дней тридцать
Моргает верхний свет?
Недокомплект деталей,
На плате – непрокрас.
А на кого всё свалят?
На нас – рабочий класс!»
Пока Лапкин прикреплял свой листочек, вокруг собрались работники цеха. Все одобрительно кивали, соглашались. Электрик даже погрозил пальцем кому-то в коридоре и сказал в пустоту:
– Вот вам!
А на следующее утро появился ответ Зайца. Лапкин не остался в долгу. Его страшила возможность столкнуться с Зайцем лицом к лицу: ведь понятно – писал не простой человек, а может даже и мастер. Или контролер ОТК. А что им Лапкин? На один зуб. Влепят выговор и лишат премии – вот вам и Новый год. Но Лапкин писал: отступать было некуда, за спиной полцеха единомышленников взывали к справедливости.
– Да посмотрели бы, что вентиляторы не работают!..
– А комната отдыха какая? Казарма!..
– А почему заму можно без спецодежды ходить, а другим нет? Или на нем пыль и микробы другие?
И Лапкин писал. Заяц исправно отвечал. Обвинения укладывались в стихотворный размер, украшались фломастером и вывешивались на стенгазету каждое утро всю неделю. Борода Деда Мороза и наряд Снегурочки полностью скрылись под листочками. А за два дня до общезаводского мероприятия – Новогоднего маскарада – появилось последнее сообщение от Зайца:
«Я жду на маскараде
Тебя, борец за правду!
Меня легко узнаешь:
Ведь я – большой и главный.
Придешь – подарок будет.
А скажешь: «Не приду»,
Тогда трусливый Заяц —
Не я, а ты! Я жду…»
А потом прошел слух, что Новогодний заяц – это сам начальник цеха Кузичев. Лапкин приуныл: теперь ему точно конец. Громогласный, огромного роста Кузичев и так-то разгонял демонстрации одним своим появлением. А уж если его разозлить…
Но сдаваться было нельзя.
– А что? А пусть пойдет и скажет ему всё! – горячился электрик.