Но постепенно, день за днем, прогресс стал заметен. Таблица росла. Таня научилась быстро находить нужные ячейки. Запомнила формулу прибыли. Начала заносить не только доходы, но и все расходы: купленные нитки, иглы, лампочку для Дмитрия, уголь (огромная сумма, резавшая прибыль в ноль), даже символическую плату Кате за «консультацию по цифрам» (50 рублей, которые та отдавала обратно на уголь). Картина прояснялась. Стала жесткой. Неприглядной.
Они работали. Много. Но их «прибыль» после вычета всех расходов была мизерной. Иногда – отрицательной. Особенно после покупки угля. Таня показала Кате.
– Смотри. За неделю мы заработали, скажем, 1200 рублей. Потратили: уголь – 500, нитки – 200, иглы – 50, лампочка – 100. Итого расходы – 850. Прибыль – 350. Но это без учета нашей работы! Без амортизации инструментов! Без… – она растерялась.
– Это валовая прибыль, – объяснила Катя. – Грубая. Чтобы понять, сколько реально можно потратить на жизнь или на погашение долга, надо вычесть еще и «зарплату» вам. Хотя бы минимальную. Но пока… – она посмотрела на цифры, – пока 350 рублей на четверых – это 87.5 рубля на человека за неделю. Меньше прожиточного минимума в час.
Цифры были безжалостны. Они подтверждали то, что Таня чувствовала интуитивно: они выживали. Не жили. Крутились как белки в колесе, чтобы оплатить уголь, нитки и проценты Бородачу. Их мастерство, их «душа», вшитая в работу, стоила гроши в этом жестоком экономическом раскладе. Они были не бизнесом. Они были социальным проектом по самовыживанию. И это нужно было менять.
– Цены, – сказала Таня тихо, глядя на экран. – Надо пересматривать цены. – Она вспомнила историю с мужчиной и его сумкой. Его возмущение их «неразумной» ценой. Но теперь она смотрела не глазами мастера, обиженного за свой труд, а глазами… бухгалтера. Микро-бухгалтера. – Мы брали мало. Из жалости. Потому что знали, что у людей нет денег. Но теперь… теперь мы видим, что и у нас их нет. Что мы работаем в ноль. А то и в минус.
– Надо считать себестоимость, – кивнула Катя. – Хотя бы примерно. Сколько стоит материал (если не обрезки), сколько времени уходит, сколько стоит час работы с учетом света, тепла, износа. И прибавлять небольшую прибыль. Чтобы жить. Чтобы платить долг.
Это был новый этап. Ценообразование. Еще более сложный, чем таблица. Как оценить час работы Дмитрия, реставрирующего часы? И час работы Тани, штопающей потертость на дорогом плаще? И час Сергея, ковыряющегося в моторе пылесоса? Их мастерство было разным. Их время – неодинаково ценным на рынке. Но им нужно было найти свою цену. Справедливую для клиента и спасительную для них.