Остановился он тогда, когда увидел свесившийся с собственного темени на лоб полосатый пушистый серый хвост. Миша готов был перетерпеть и этот демарш. Но хвост недовольно ходил ходуном из стороны в сторону, а шерсть щекотала ему губы. Муся вовсю выражала возмущение и даже гнев.
– Мусь! Ну ты совсем! – выплюнул он пару длинных шерстинок, прилипших к губам, не выпуская из пальцев ручки. – Дай дописать!
Однако теперь Миша понял, что сочинение практически сложилось и ничто не перебьёт его порыва.
Он поднял руку вверх и погладил доступный для доставания тёплый бок по-хозяйски устроившейся на его голове Муси.
Кошка привстала, осторожно переставляя лапы, повернулась вокруг своей оси и спустила хвост на Мишину спину. Однако новая поза тоже не принесла ей удовлетворения, и она спрыгнула с головы прямо на хозяйскую грудь, повиснув при этом на когтях.
– Ну хорошо, давай, сделаем паузу, – сморщившись, сдался, покорно согласился Миша и встал из-за стола.
С кошкой на руках он подошёл к окну.
Отчасти добившаяся своего Муся выказывала все признаки довольства и стала вместе с хозяином смотреть на снежные хлопья, валившие из приползшей тучи.
– О! Настя, наверное, тоже сочинение пишет! – констатировал Миша. – Принцессы Турандот на подоконнике не видно – наверное, как и ты, пристаёт, мешает и на голову садится.
Он посмотрел на Никитино окно:
– А Никита не пишет – вон Персик на подоконнике сидит, ворон считает, – сделал он дедуктивное умозаключение.
Миша ещё постоял, посмотрел на снегопад и, не спуская пушистой подружки с рук, пошёл на кухню. Там он, посадив кошку на пол, насыпал в мисочку сухой корм и предложил его Мусе.
Та брезгливо понюхала угощение и демонстративно с негодованием отошла в сторонку.
– Не хочешь – не надо. Я тебе не мама – ходить и уговаривать не стану, – сказал Миша.
Однако дверцу холодильника открыл и принялся изучать его содержимое.
– Колбасу будешь? – спросил он Мусю.
Достав нож и разделочную доску, Миша стал отрезать ломтики.
Муся заинтересовалась, подошла и начала тереться о Мишины ноги. Тот выложил перед ней несколько мелких кусочков, которые Муся с энергетическим посылом «Ну вот! Наконец, догадался!» принялась поглощать.
Миша почувствовал, что тоже проголодался, сделал себе бутерброд и заварил кофе.
Подкрепившись, он вымыл посуду и сказал: