– Кто-то очень хочет, чтобы ты обратил внимание на это. Либо пытается предупредить, либо просто запугать. Но это предупреждение – явно не пустые слова.
Артур сжал дневник крепче, ощущая тяжесть в груди.
– Значит, кто-то следит за мной, и не просто так. Если это предупреждение написано кем-то, кому я могу доверять, – или хотя бы знать, – то мне нужно быть предельно осторожным.
Артур снова опустил взгляд на запись, его мысли забегали всё дальше и глубже. Кто мог оставить это предупреждение? Может, это кто-то, кто следит за мной – но не с враждебными намерениями, а наоборот, кто-то, кто пытается помочь? Союзник, скрытый в тени, который знает больше, чем я… Но как связаться с ним? Как понять, кому можно доверять в этом лабиринте загадок и тайн?
Он глубоко вздохнул, сжимая дневник в руках. Неясность и опасность переплетались в его сознании, словно густой туман.
Вечерний ветер становился всё холоднее, гоняя по тротуару последние жёлтые листья и играя с тенями от уличных фонарей. Атмосфера вокруг казалась напряжённой и неопределённой, словно сам мир отражал тревогу, которая терзала Артура.
Он посмотрел на Кэт, которая молчала, чувствуя это же беспокойство.
– Думаю, тот, кто оставил запись, может быть моим союзником, – тихо произнёс он. – Но я не знаю, как с ним связаться. Не знаю, кому можно доверять, когда всё вокруг так запутано.
Кэт кивнула, глядя на пустеющие улицы и слабо мерцающие огни зданий.
Артур сжал в руках дневник, ощущая холод ветра, и тихо добавил:
– Всё только начинается. Я не могу позволить себе ошибиться.
Сначала был свет. Без источника, без тени – просто ровный, слепящий белый, растекающийся до горизонта. Артур стоял в пустоте, где не существовало ни верха, ни низа, ни стен. Только свет и странное чувство, что за ним наблюдают.
Шаг. Ещё шаг. Звук его собственных шагов глухо отдавался под ногами, как будто он шёл по невидимому полу. Комната начала складываться вокруг него – из пустоты возникли глянцевые белые панели, стерильные, без швов, как будто слепленные из единого куска материала. Потолок дышал мягким флуоресцентным светом.
Перед ним – кресло. Необычное, слегка выгнутое, с вмятинами под руки. И голос. Он не мог определить, откуда он исходит – будто говорил сам воздух.
– Сядьте.
Он подчинился без сопротивления, словно тело действовало безвольно.