Старт был дан очень давно, десятки лет назад, когда мама водила собственного главного героя за ручку в музыкальную школу в районе Щековской горы. Когда в окно на первом этаже этой школы нетерпеливо заглядывал друг. Когда они с другом, как те сороки, подбирали все, что блестело для них: валявшиеся на обочинах таблички и дорожные знаки, штемпель пошивочного ателье, выкинутый или потерянный кем-то…
Однако герой вырос. Все эти годы он пытался сочинять мелодии. Малевать жирные шары между линиями и на линиях, разбавляя их кружками пустыми и рыхлыми, кирпичами, молниями и запятыми, а также шариками поменьше. Требовался кульминационный аккорд. Или, скажем так, промежуточный. От него ждут внушительного звука, но, увы, ничего путного не приходит в голову, никаких замечательных опусов с номером или без. Одни перепевы из киномюзиклов Жака Деми. А еще длин-ноты, тягостные, политональные. Последние шаги гаммы: си – до. Следующая остановка – ре. По сути, шкала начинается и заканчивается Сидором. Вещмешком? Зато появилось жалованье. Полторы тысячи в месяц за три дня службы в колледже. Совсем неплохо. В городке Дункельвальде. В темном лесе, в темном лесе. В лесе гевельском, где, что в твоем Суздале, бывают праздники огурца. «Где дуб, явленец миру», – как писал великий поэт Соснора. Где их видимо-невидимо, черешчатых, раскидистых, незаменимых и незнаменитых, Стелмужскому или Кайзерайхе, конечно, не ровня, но явно не линейных и, может быть, растущих вопреки, стоящих на пути (komm mir bloß nicht in die Quere![3]), с мудрыми котами, чеширско-пушкинскими, и золотыми цепями, о чем всегда готов побиться об заклад Дутцев, лабух и журналюга. Ведь Quercus[4] – не коронавирус и не Лексус-Плексус-Нексус, но звучит как Quer-Kuss[5], а это хорошая игра слов: поцелуй вопреки, поцелуй поперек, поцелуй бороздящий, поцелуй мешающий, поцелуй со стороны, робкий у неофита (beim Quereinsteiger[6]) или оригинальный у фрондера (beim Querdenker[7]). И, конечно, не кверулянт, ведь тут не до сутяжничества и болтовни, ежели целуют, а на соблюдение дубом конфиденциальности можно рассчитывать. Почище, чем у грубого Готлиба с его черной дубовой мебелью. В былинных краях гавелян, живших здесь еще до немцев. Недалеко от Берлина. Недаром панталыкинский «Цикл песен к возлюбленной» именно здесь и был им написан. Впрочем, никакой возлюбленной на тот момент не существовало. Он ее просто выдумал. На самом деле – это все Лика. И цирк, а не цикл вовсе. Zirkus