К разочарованию Матича (и в какой-то степени к моему собственному), я не стал подавать заявления на практику. Не мог этого сделать. Всегда плохо запоминал аббревиатуры. Это чересчур тяготило мою душу. Кроме того, процесс подачи заявления начинался с составления резюме и сопроводительного письма. Остальные готовились к этому лет с четырех. Казалось, все они пересекали Сахару, или возглавляли программу Junior United Nations, или играли на гребаном гобое в Альберт-холле[15], или совершили еще что-нибудь в этом роде. Мое же резюме включало шесть лет работы разносчиком газет, один год неудачного грайма и два года взбивания подушек в магазине диванов рядом с очистными сооружениями в Бектоне. И какой смысл такое подавать?
Меня спасло второе изменение обстановки – столь же неожиданное и необъяснимое. Когда я вернулся в университет на второй курс, люди внезапно узнали, кто я. Студенты, которых я не видел никогда в жизни (иногда даже из клана владельцев деловых костюмов), подходили ко мне в библиотеке и вступали в разговор. Какой-то китаец физически остановил меня в коридоре, молча грозно осматривал меня с ног до головы около десяти секунд, не произнес ни слова и просто ушел. В другой раз высокая европейская девушка с непонятным акцентом и фантастическими волосами попросила позаниматься вместе. Все это не имело никакого смысла.
В растерянности я обратился с этой головоломкой к своему другу и сокурснику Сагару Малде – высокому поджарому индийцу, приехавшему из Кении; отец этого парня с удивительно выраженным акцентом заправлял производством мыла во всей Восточной Африке.
– Естественно, они же знают! – воскликнул Сагар, словно это было очевидно. – Они знают, как ты сдал экзамены.
Этот ответ не прояснил ситуацию полностью. Мои оценки были хороши, но, насколько я знал, их не обнародовали, и к тому же они не могли сравниться с топ-результатами в университете. К примеру, у того же Сагара баллы были значительно лучше.
– Разумеется, Гэри, – благожелательно ответил он, когда я задал ему этот вопрос, – ведь никто не ожидает от тебя такого.
Сагар – прекрасный человек, мы до сих пор добрые приятели. Но тогда его слова меня по-настоящему шокировали. Сколько себя помню, я всегда демонстрировал хорошие результаты в математике. О моих математических способностях знали все люди в начальной школе, все люди в средней школе. Время от времени я участвовал в турнирах и обычно побеждал. Учителя, семья, друзья – все ждали от меня успехов. Я сам всегда ожидал от себя успехов. Возможно, кто-то завидовал, но никто никогда не удивлялся.