– Осетровый шашлык! – провозгласил официант, выгружая на стол две огромные шпажки.
– Ну, что? За тебя? – Сашка взял свой бокал, – J'espère que notre connaissance se transformera en quelque chose de plus grand? (Надеюсь, наше знакомство перерастёт в нечто большее?).
– Si tu veux dire la nuit à venir, c'est peu probable, (Если ты имеешь ввиду предстоящую ночь, то навряд ли), – отчеканила Женя.
– Je veux dire la vie future, (Я имею ввиду предстоящую жизнь), – выдал он.
Они выпили. Женя вкусила горячий шашлык и от сочности аж застонала:
– О, боже, как вкусно!
– Понравилось? – Сашка смотрел на неё с наслаждением, будто просто смотреть, как она ест было достаточно, чтобы насытиться, – А ты, наверно, мечтаешь уехать в Париж? – предположил он.
– С чего бы? – спросила она.
– Ну, французский, – пожал он плечами.
– Уехать навряд ли, – ответила Женя, – Но побывать там разочек хотела бы.
– Увидеть Париж и умереть, – Сашка презрительно фыркнул, – Чего там такого смертельного? Арматура какая-то в центре, и все с нею носятся.
– Ты про башню? – смеясь, уточнила она, – Ну, вообще-то она – символ любви.
Он, наконец, принялся за шашлык. Прожевав, заявил:
– Ну, вообще-то, символом любви должно быть что-то живое. Море, к примеру. Какой-нибудь пляж. Или утёс. У нас есть тут такой один. Даже с легендой.
– Правда? – спросила Женюша, склонив голову на бок, и перестав на секунду жевать, – Расскажи!
– Ну, я всего-то не помню, – нахмурился Сашка, потёр переносицу. Ровно также, как делал его отец. Только очков не хватало! – Короче. Влюбился парень один в девушку, что сидела на морском берегу. Вся такая прекрасная, недоступная. Хотело он её покорить, а она ни в какую. И яствами пичкал и песни ей пел, и лепестками сыпал во все стороны. А она поцелуй подарила и в город вернулась. А он с тех пор ходил на эту скалу и плакал. И её вспоминал.
– О, боже мой, как поэтично! – прижала Женюша ладони к груди, – Как печально! А разве не бросился он со скалы от невыносимых страданий?
– Ну, страдания были, в принципе, выносимы, – задумался Сашка.
– Ах, так? – оскорбилась она.
– Ну, и к тому же, он ведь надеялся, что дева вернётся. Вернётся к нему, – Сашка вдруг посерьёзнел. И Женю как будто волной окатило от взгляда его испытующих глаз.
Оказалось, у них много общего. И это не только французский язык и любовь к осетрине. Это ещё и похожее горе. Ведь Сашкина мать умерла.