И Женя взяла…
В письме мамин почерк был ровным и гладким. Писала она его раньше. Скорее всего, письмо долго лежало в конверте, но так и не было ею отправлено. А между тем, адресат сидел напротив и почти не дышал. Женя сделала вдох, задержала дыхание…
«Здравствуй, Женечка!», – прочитала она. И в первый момент показалось, что мать обращается к ней.
«Я надеюсь, ты помнишь меня. Я надеюсь… О, Господи, Жень! Я так хочу верить, что сердце твоё не остыло. Знаешь, я не читаю твоих книг. С тех пор ни одной не прочла. Мой муж… Нет! Сейчас не о нём. Я влюбилась в тебя. Потеряла голову. Я ведь даже хотела уйти от него. Но… Это невозможно. У нас уже двое детей. А скоро появится третий. Жень, я пока не уверена. Но, скорее всего это так. Этот ребёнок, он твой, а не мужа. И если родится, то я назову его Женей. Или её.
Я не знаю, смогу ли я сказать это вслух. Никому, никогда. И даже тебе не скажу. Ведь ты снова начнёшь требовать, чтобы я уходила от мужа. А я не смогу его бросить! Ни он, ни мои девочки, не заслужили такого. А ты? Ведь ты справишься. У тебя есть твои книги. И одна из фанаток, наверняка, захочет остаться с кумиром. Когда я думаю об этом, то жутко ревную тебя! Ах, если бы ты знал, как мне больно! Я хотела избавиться от ребёнка. Хотела, но не смогла. Ведь эта частица тебя, твоего мимолётного чувства, теперь будет вечно со мной. И я ни о чём не жалею.
Твоя Александра».
Она прекратила читать, руки её опустились на стол, письмо неподвижно лежало, изливая хранимую правду на весь белый свет.
– Как это? – наконец-то смогла она выдавить.
Озеров тихо сглотнул:
– Наверное, я должен тебе кое-что рассказать, – перешёл он на «ты», – Это было давно. Нам с твоей матерью было за тридцать. Мы были молоды, в самом соку! А она была очень красивой. В тот год она приехала сюда с дочерьми. Как я понял, сбежала от мужа. Потом оказалось, что не навсегда. А тогда… Я влюбился в неё, как мальчишка! Я пропал. Я уже был довольно успешным писателем. Правда, не так знаменит, как сейчас. Но тогда я, пожалуй, и начал писать. И большая часть моих книг родилась в то далёкое лето.
– У вас была связь с моей мамой? – отважилась Женя сказать это вслух.
Озеров молча кивнул.
– И… что потом? – прошептала она.
– А потом, – грустно выдохнул он, – А потом твоя мама уехала. Не оставив мне ни малейшей надежды её отыскать. Я терроризировал Груню, у которой они жили. У которой и ты обитаешь сейчас. Но та молчала, как партизан: «Не знаю, и всё»! Я поверил. Не знает. А теперь понимаю, что зря. Хотя…