– Заткнитесь! – кричал он. – Прекратите! Это не моя музыка! Я не хочу вас слушать!
Но музыка только усиливалась. Симфония нарастала. Её ритм ускорялся, превращаясь в торнадо. Тени начали кружиться. Всё вокруг – стены, потолок, пол – растворялось в этом танце.
И тут, сквозь вихрь, кто-то схватил его за руку.
– Энтони! – голос. Настоящий. Живой. – Стой! Брат! Слышишь?! Это не ты! Очнись!
Тревор.
Он был здесь. Бледный, испуганный, весь в поту. Он тащил его прочь от пианино, от партитуры, от всех этих чудовищ.
– Ты не должен играть! Это не ты! Они используют тебя! Хватит!
Но Энтони уже не слышал.
Или не мог слышать.
Музыка… она не позволяла.
Она заполнила всё: воздух, стены, кровь, разум. Он чувствовал, как его тело растворяется в звуке, как его личность распадается, как язык, забывший слова. Он стал не человеком – инструментом. Пальцы снова лежали на клавишах. Глаза смотрели в пустоту. Его разум тонул в бездне, из которой доносился хор голосов.
Сотни.
Тысячи.
Они уже пели.
Они уже шли.
И концерт только начинался.
Глава 8. Внутри симфонии
Энтони не чувствовал своего тела.
Он был где-то между звуком и тишиной. Между собой и чем-то другим. Его разум плыл в темноте, а вместо крови по венам пульсировали ноты. Каждая мелодия – как команда. Каждый аккорд – как приказ. Он больше не управлял собой. Он был подключён. Как провод. Как инструмент. Как… часть симфонии.
Снаружи – или, может быть, в другой плоскости – кто-то звал его. Кричал. Дёргал. Бил по лицу. Он чувствовал это где-то далеко, как будто крик доносился из старой пластинки, запущенной слишком медленно.
Глухо. Искажённо. Безжизненно.
– Энтони! Чёрт, проснись! Это не ты! Ты сильнее этого!
Голос Тревора.
Голос, который пробивался сквозь толщу звука. Сквозь ритмы, что били в виски, как молот. Сквозь музыку, что больше не была просто музыкой. Она стала живой, дышащей, хищной.
Он хотел закричать, но его рот был заперт, как будто заклеен невидимыми руками. Он не мог двинуться. Только сидеть – за пианино, с руками, что сами молотили по клавишам, как бешеные.
Он чувствовал, как пальцы отбивают партию, которую он никогда не учил, но которую знал наизусть. Знал каждой клеткой. Это была не музыка – это было вторжение. Код, запущенный в его мозг.
И вдруг – удар.
Как если бы что-то дернуло его назад. Резко. Без предупреждения. Он выпал из себя – словно тело осталось сидеть, а он сам оторвался от него, стал невесомым, парящим над полом.