И так, какое-то время, можно жить вполне себе неплохо, с виду даже довольно благополучно, но когда такой человек создаёт свою семью и у него появляются собственные дети, это может стать настоящей трагедией для самого человека и его близких. Или, по меньшей мере, серьёзным испытанием на прочность.
В этой книге не будет рецепта на лекарство, которое исцеляет все детские травмы. Не будет здесь и теоретических научных изысканий. Здесь лишь две истории, основанные на реальных событиях. История молодой матери и история повзрослевшей дочери. И обе они – один и тот же человек.
Читая эту книгу, попробуйте вспомнить себя в детстве. Каким вы были ребёнком. Что чувствовали, какие переживания волновали вас? Нужны ли этому ребенку помощь, внимание, больше любви? Если вы поймёте, что ваш ребёнок плачет и зовёт вас, перейдите по ссылке в конце книги, там вы найдете специально разработанную аудиопрактику.
Несмотря на то, что в книге много пережитой боли, здесь мне всё-таки хотелось дать надежду тем, у кого не было счастливого детства, тем, кто столкнулся с послеродовой депрессией или другими последствиями, кто хочется исцелиться и открыть своё сердце – себе, своему партнёру, своим уже рожденным или еще только будущим детям.
В добрый Путь!
Мы здесь с самого утра. Я с нетерпением жду свою дочь. Зубы стучат, словно от холода, меня лихорадит. Мой муж – в углу кабинета. Не подходит и не держит меня за руку, хотя был договор на партнерские роды. Видимо, тут это и называется “партнерские”: я дрожу от страха на металлическом операционном столе, а он в стороне ждёт, когда ему в руки принесут уже готового умытого младенца. Нет, я понимаю, наверное, он тоже волнуется… Для нас обоих это первый ребёнок.
Время тянется бесконечно долго, анестезия уже подействовала и отошла, а врача всё нет и нет, мне вводят лекарство повторно. Мне кажется, что прошло часа три уже, но постепенно ощущение время начинает стираться.
– Это платные роды? – слышу разговор медицинских сестер.
– Да, – отвечает вторая. – Хотя мне лично вообще пофиг.
В операционную входит анестезиолог:
– А что, Аллы Васильевны еще нет?
– Да, нет, уже давно ждём, – отвечает кто-то из тех женских голосов.
Приходят, уходят… Я лежу, как будто меня ни для кого не существует. Как будто меня тут вовсе нет. Или просто как кусок мяса, а не живой человек. А я по-прежнему дрожу и не могу перестать. Стараюсь отключить тревогу, силой воли переключить мысли на спокойную волну, но посторонние разговоры и общая гнетущая обстановка постоянно сбивают. Я всегда была чувствительным человеком, но кого бы это волновало…