– Каких музыкантов? – я напрягаюсь, но помню лишь музыку. Чей-то приятный ласкающий бас исполнял всем знакомую песню про белых лебедей на пруду.
– Ну, короче, они под конец вечера пели на сцене. Так вот, я с вокалистом, – хихикает Олька.
– А как же Руслан? – говорю.
– Ну, а что? Я свободная женщина! – сквозь похмельный дурман просыпается в Лёле гордячка.
Она запросто может вот так, поменять ориентир. Я же всегда относилась к мужчинам, не как к дополнению, а скорее считала себя таковым. Принимала чужие условия, делала вид, и цеплялась за тех, кто во мне не нуждался.
– А у тебя как? Срослось с гитаристом? – интересуется Олька.
– С каким гитаристом? – я хмурюсь.
– Ну, был там один. Или двое, не помню, – вещает подруга.
– Или двое? – от удивления я не могу удержаться внутри вздох.
– Ну, вокалист-то один, а музыкантов там много было, – торопливо лопочет она. Видно тот самый певец до сих пор где-то рядом.
– Как его звали? – говорю я, имея ввиду гитариста.
И что есть сил, вспоминаю упругость гитарной струны.
– Прикинь, я понятия не имею! Со мною такое впервые. Обычно я знаю, с кем сплю, – шепчет подруга.
– Да я не про…, – начинаю, – А ладно!
– Слушай, а Кира-то как? – уточняет она.
Я вспоминаю Кирюткины стоны, когда я вручила её в руки старшего брата. Тот, видно, не стал покрывать похождения младшей сестры. Доложил обо всём. Вот, стукач!
– Да, нормально, живая, – вздыхаю.
– Отлично! – Олька на том конце провода хмыкает, – Только ты эту мелкую больше с собой не бери. Она же всех мужиков распугала! На шею охраннику вешалась. Бармен щемился уже под конец вечера за стойкой.
– Серьёзно? – пытаюсь припомнить.
– Ага, малолетняя шлюшка, – смеётся подруга, – Эх, где мои двадцать три года? Уж я бы зажгла.
– Ты итак отжигаешь, – опускаю на землю.
– Ой, да ладно тебе, – слышу шум наливаемой из крана воды. Олька жадно глотает.
Ловлю этот миг, чтобы выяснить:
– Оль, слушай, а вчера правда Савушкин был, или мне померещилось?
Напившись, придавленным голосом, Олька бросает:
– Ага, приходил.
От удивления я даже теряю дар речи. С одной стороны хорошо, что не плод моей бурной фантазии. А с другой…
– А зачем?
Олька снова глотает, слышу, как булькает:
– За тобой.
– В смысле? – не понимаю я.
– Ну, ты написала, вот он и пришёл. Нужно было забрать телефон, так и знала, напишешь! – с раздражением цедит подруга.