Саня, почувствовав настроение друга, успокаивающе похлопал Дениса по плечу. Дескать, не обижайся. На самом деле Леха так не думает, просто старательно поддерживает созданный собой же образ – грубоватого, туповатого, косноязычного – каким и полагается быть боксеру.
Долго здоровяку расслабляться не пришлось. Наташка уже копалась в багажнике, согнувшись пополам, ничуть не беспокоясь, что порыв ветра задрал подол намека на платье выше головы, выставляя на всеобщее обозрение подтянутую попку в крохотных стрингах.
– Леха, ко мне! – тоном, не терпящим возражений, приказала блондинка.
– Иду-иду, – вздохнул боксер, страдальчески закатив глаза.
Через секунду на нем висели две сумки – его и Наташкина, в руки парня девушка всучила по два пакета с едой, а сверху установила ящик с пивом.
– Стоять, – приказала она, когда Леха повернулся к дому. – Ничего не забыла?
– Ты мне еще в зубы что-нибудь дай, – пробурчал крепыш.
– О! Юлька, твою сумку брать?
– Брать! – поспешно закивал Сашка, понимая, что в противном случае багаж кудряшки придется нести ему.
Вытащив сумку подруги, блондинка повесила на Леху и ее.
– Я тебе это припомню, – процедил сквозь зубы боксер, проходя мимо товарища, покачиваясь от тяжести груза.
– Чего стоим, кого ждем? – продолжала распоряжаться Наташка. – Денис – открывай дом, девочки будут переодеваться!
– А потом приготовят пожрать? – с надеждой спросил Леха, сгружая ношу на веранде.
– А потом пойдут купаться! – ответила, пританцовывая, Юлька.
– Зашибись! А что мы жрать будем?
– Мальчики, у вас там пять кило мяса, – напомнила кудряшка. – Приготовите шашлык.
– Да-да, – поддержала ее Наташка. – Шашлык – чисто мужское дело. Как раз мы вам мешаться не будем…
– Вот же бабы, – вздохнул здоровяк. – Привези, сумки дотащи, пожрать им приготовь…
– Ага, – вновь кивнул Сашка. – Потом еще всю ночь на ней прыгай…
– А ты не прыгай на ней, – подмигнул Денис. – Руки тебе на что?
– Так это опять все самому, – поморщился друг.
Убрав палкой паутину, перегородившую проем, хозяин снял навесной замок и распахнул дверь. Внутри все оставалось таким же, как он и помнил. Старый сервант с потрескавшимся лаком, огромный ламповый телевизор на тумбочке, накрытый кружевной салфеткой, на нем – тяжелая хрустальная ваза с засохшими цветами.
Чувствовалось, что дом соскучился по человеческому теплу. Пыльный паркет скрипел под ногами, выдавая каждый шаг. В углу гостиной притаился массивный диван, обтянутый колючей тканью «под жаккард» – его подлокотники были протерты до дыр, а на сиденьях четко отпечатались вмятины от тех, кто уже не вернется. Рядом стоял круглый стол, покрытый желтой клеенкой с разводами от чайных кружек и пятнами, которые так и не оттерли. На подоконниках застыли горшки с засохшими растениями – их кривые стебли торчали, как кости, а земля потрескалась и превратилась в камень.