– Что случилось, Билл?
– Саламандра снова объявился. Ты нам нужен, Пит. Постарайся не опоздать на самолёт. Удачного полёта.
– До скорого.
Я потер щетину на подбородке. «Саламандра» – так называли преступника, стоящего за двумя нераскрытыми убийствами, расследуемыми в Америке и Европе. Несмотря на бессонные ночи отдела, горячие следы ни к чему не привели, и дело зашло в тупик.
На завтрак времени не оставалось. В лучшем случае мне потребовался бы минимум час с лишним, чтобы доехать со Статен-Айленда до аэропорта. Ни одного телефонного номера такси я не помнил, спустился вниз за телефонным справочником – и только тогда вспомнил, что смартфон справился бы не хуже. Кажется, я начал стареть, раз не иду в ногу с технологией. Позади меня что-то шевельнулось.
– Что-то случилось, Пит?
У моей матери – инстинкт дикой кошки и слух английского сеттера.
– Работа. Мне нужно успеть на самолёт в Лондон в пять тридцать. – Я обнял её и прошептал: – Прости…
– Я сварю кофе, – кивнула она и пригладила серебристую прядь за ухом. – Разбужу отца, и мы отвезём тебя в аэропорт.
Мне действительно повезло с такой матерью. Не припомню, чтобы она когда-либо тратила время на причитания по поводу очередной выходки судьбы. Её практичный подход к жизни всегда помогал мне справляться с собственными эмоциями. Мы оба испытывали горькое разочарование из-за срыва семейного отпуска, но понимали, что изменить ничего не можем.
– Не волнуйся, мам, я вызову такси.
– Никаких проблем, Пит, мы отвезём тебя сами. Так у нас с отцом будет ещё немного времени, чтобы тобой насладиться.
Как я уже сказал, мама не задаёт лишних вопросов и в каждой ситуации умеет найти что-то хорошее.
Вскоре мы втроём уже ехали по Виктория-бульвару в сторону аэропорта, оставив Харвард-авеню за спиной.
Аэропорт Хитроу
28 мая, воскресенье, 17:45
– Уважаемые пассажиры, наш самолёт только что приземлился в аэропорту Хитроу. Просим вас не отстёгивать ремни безопасности и оставаться на своих местах до полной остановки самолёта.
Ноги у меня затекли, хотя кресло было более чем удобным. Я проснулся ещё до начала снижения – значит, минут пятнадцать назад, – но иголочки от восстанавливающегося кровообращения всё ещё покалывали. Не обращая больше на это внимания, я поднялся. Одно подмигивание и обезоруживающая улыбка смягчили недовольный взгляд стюардессы.