– Это невозможно. Я не… я никого не…
– Кроме того, – продолжал Эриксен, словно не слыша его возражений, – ваши отпечатки пальцев найдены на личных вещах всех погибших. И что особенно интересно – вы единственный, кто остался жив.
Констебль Хансен впервые заговорил:
– В криминалистике это называется "синдром последнего выжившего". Часто встречается в делах о множественных убийствах.
Михаил смотрел на них, не в силах поверить в происходящее. Еще вчера он думал, что жертва трагического несчастного случая. А теперь его обвиняют в…
– Вы считаете меня убийцей? – голос сорвался на последнем слове.
– Мы рассматриваем все возможные версии, – ответил Эриксен дипломатично. – Но факты говорят сами за себя. Четыре человека мертвы, а пятый найден в коме рядом с последней жертвой, покрытый ее кровью.
– Но у меня амнезия! Я ничего не помню!
– Амнезия может быть как результатом травмы, так и психологической защитной реакцией, – заметил Хансен. – Сознание блокирует воспоминания о травматических событиях. Особенно если человек сам стал их причиной.
Михаил закрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть что-то из той ночи. Но в памяти по-прежнему были белые пятна. Только одна картина возникала перед глазами – они сидели у костра возле церкви, обсуждали планы на следующий день. Хельга смеялась над какой-то шуткой Анны. Все были живы, здоровы, полны энтузиазма.
– Я любил их, – прошептал он. – Хельгу… мы собирались… у нас были планы…
– Любовь иногда превращается в ненависть, – сказал Эриксен. – Особенно когда в дело вмешиваются ревность, предательство, разочарование.
– О чем вы говорите?
Инспектор достал еще один документ – распечатку электронного письма.
– Это письмо Хельги Андерсен своей подруге в Бергене, отправленное за день до трагедии. – Он начал читать: – "Боюсь, что совершила ошибку, согласившись на эту экспедицию. Михаил стал каким-то странным, одержимым. Вчера он накричал на Томаса из-за какой-то ерунды, а сегодня весь день дулся и что-то бормотал себе под нос. Мне кажется, он ревнует меня к Эрику – мы с ним обсуждали рунические надписи, и Михаил решил, что между нами что-то есть. Полная чушь, но попробуй объясни это мужчине, который видит соперников везде".
Каждое слово било как удар. Михаил вспомнил, что в последние дни экспедиции атмосфера была напряженной, но не думал, что настолько. И уж точно не помнил, чтобы кричал на Томаса или ревновал Хельгу.