Она дала ему точное направление. И Ратибор пошел.
Путь к Топким Болотам был спуском в ад. Здоровый, пусть и напуганный, лес Щикавицы постепенно сменился уродливым, чахлым редколесьем. Деревья здесь были больными: стволы покрыты лишаями и наростами, ветви скрючены, как пальцы прокаженного. Воздух стал влажным и тяжелым, пахло тиной, йодом и гниющими корнями. Под ногами захлюпало.
Ратибор двигался медленно, пробуя почву перед собой древком секиры. Слова Милады не были пустым звуком – земля здесь и вправду была живой, коварной. Твердая на вид кочка могла в мгновение ока превратиться в засасывающую, чавкающую трясину. Над болотом висел густой, молочно-белый туман, который скрадывал звуки и искажал расстояния.
Следы убийцы, едва заметные, но неоспоримые, вели его все глубже в это проклятое место. Вот сломанная ветка. Вот смазанный отпечаток странного сапога на клочке сухой земли. Вот капля той самой темной крови Лешего, упавшая с трофея – позвоночника. След был свежим. Убийца шел здесь не больше суток назад.
Ратибор был уверен, что идет правильно. Почему-то все предыдущие улики – степные травы, войлок, подковы – показались ему вдруг слишком очевидными. Слишком явными. Будто кто-то намеренно оставлял их, чтобы пустить его по ложному следу. А вот этот красный мох, эта случайная ошибка, – вот она, настоящая нить. И она вела сюда, в самое сердце гнили.