Стопка любимых увеличивалась, в то время как пожертвование местной библиотеке нельзя было даже с натяжкой назвать щедрым.
– Так, ладно, задействуем старую схему, – теперь я оставляла только те книги, которые регулярно перечитывала. К счастью, их было не так много.
Бубух! Вздрогнув, посмотрела вниз. Добравшись до верхней полки я не смогла удержать стопку. Одна книга свалилась на пол, громко стукнув и открывшись аккурат посередине. Видно на этом месте ее часто открывали полностью, заламывая корешок.
Спустившись с табурета, я нагнулась чтобы ее поднять. На развороте красовались узоры и символы, привлекшие мое внимание. Заинтересовавшись, я пролистала пожелтевшие страницы. Странно, текст был написан на незнакомом языке. Линии и закорючки больше всего смахивали на арабскую вязь, но переводчик из интернета не смог выдать хоть что-то похожее на осмысленный текст.
Вернулась к единственному рисунку в середине книги. Переплетенные линии складывались в узоры при беглом взгляде напоминающие зверей, но стоило взглянуть еще раз, более пристально, картинка менялась, изображая то человека, то цветы и деревья.
Отложив книгу в стопку моей жадности я пересмотрела оставшиеся. Таксист услужливо помог погрузить перевязанные бечевкой книги и вскоре мы уже были в библиотеке.
Мои предстваления о бурной радости от такой невиданной щедрости разбились о прозаическую реальность. Библиотекарша сухонько поздоровалась, услышала, что я хочу отдать книги и, слабо улыбнувшись, указала в угол, куда можно сложить бесценный груз. Я догадалась, что теперь ей добавиться работы из-за моей щедрости и виновато улыбаясь, поспешила перетащить стопки от порога в указанный угол, жалея, что их оказалось неприлично много.
Домой я вернулась под вечер. Витек звонил пару раз, но я то принимала ванну, то готовилась ко сну, поэтому решила связаться с ним уже утром.
Неделя прошла в приятных и не очень хлопотах. На каждом этапе ремонта всплывали какие-нибудь неожиданные трудности о которых в видео у блогерок не было ни слова. Оказывается старые обои часто не горят желанием отходить от стен ровными цельными пластами. Их приходится размачивать, шкребсти и с помощью такой-то матери, давясь пылью, по кусочку отделять непослушную целлюлозу от равнодушного бетона.
Когда, казалось бы, мои мучения подошли к концу, оказалось, что прежде чем красить модной краской, нужно выровнять безбожно, возмутительно, неприлично кривые стены. Первая неделя отпуска к тому времени подошла к концу. Красивые узоры мехенди на руках потускнели и кое где пропали полностью, от частого мытья с агрессивной химией.