А небо и землю взять в приданое…
Взять в приданое небо и землю – такой помысел мог возникнуть лишь в людях работных и мирных, не склонных к захребетной наживе, – ведь в думах у них не сундуки с золотом, а именно земля – для просторного труда, а небо – для высокого благовеста.
…Кипит говорливая пахота
Не от той ли силы немеренной,
Что оставили деды на пахоте
До поры, до урочного времени…
И продлись такое обнимание с землей, Россия, нищая от войн и революций, скоро обрела бы спасительный взъём жизни. Но вот тут-то на мужицкую волю и навалилась тайная воля тех, кто думал о России всего лишь как о запале для мировой революции.
Мужики ещё не видят, не чуют, что над мокрыми их вихрами уже запокачивались тучи ненависти.
…Набежали из-за моря чёрные,
Завели хороводы по заполю,
Карманы с громами повыворотили,
Нависли над сёлами – тяжельше гор,
Гаркнули голосом во все стороны:
– Гей вы, други-вихори, ветры буйные,
С каких это пор
Лапотники тучам не молятся?
Али каждый лапоть боярином стал?
Али пых из вас, выхори, выдохся?
Вскиньте поле, как скатерть немытую
Мужичье тут и само рассыплется,
Будто крохи от хлеба вчерашнего…
Вот она, мстительная директива на погромы крестьянства! «Былинное поле» Алексея Ганина – трагическое прозрение великого обмана. Поэт недолго радовался Декрету о земле: тяжкие стоны присухонских деревень, обложенных непосильной продразверсткой, и волчьи налёты на них продотрядов вологодского губернского комиссара Элиавы, этих баскаков нового ига, – всё то, происходившее на глазах поэта, настолько обострило его видение, что за разорением крестьянства открывалась ему и более глубокая подноготная: лишение русского народа национальной самобытности и будущности.
Именно ради этой давно вожделенной цели сперва была пущена в ход теоретическая мысль об извечной мелкобуржуазности крестьянства, а затем спущена и директива о физическом уничтожении под видом «кулачества» его самых лучших, самых производительных слоев. Ни одно государство в мире при любых превратностях судьбы не уничтожало своего кормильца – крестьянство. Это сделано лишь в России для её самоуничтожения.
Но многие люди и поныне не догадываются об этом – вот насколько мы отупели умом и оскудели предчувствием, что даже вблизи не различаем того, что Алексей Ганин видел и понимал уже в 1917–1923 годах.