Штампы корректируются политическим контекстом или, в худшем и нередком случае, – политической конъюнктурой. Недостаток документального материала о Тухачевском десятилетиями «компенсировался» избыточностью надстройки из домыслов. Послереволюционная апологетика в его отношении сменилась в конце 1930-х приговором (в прямом и переносном смысле) и глухим замалчиванием. Потом, после реабилитации, возникли «канонические» биографические очерки о Тухачевском – «солдате революции». В 80-е годы XX века, наконец, появилась возможность изучать историю по первоисточникам – но поток документальных публикаций, посвященных недавнему прошлому, оказался сколь бурным, столь же и кратковременным. Инфантильная эйфория постсоветского раскрепощения прошла, породив смутную неудовлетворенность и горьковатую социальную рефлексию. И документальность вскоре снова уступила место политизированности.
Между тем уникальные, во многом ранее неизвестные, архивные документы из российских и зарубежных хранилищ дают возможность не только проследить общий вектор его биографии, но погрузиться в значимые, колоритные детали, позволяющие рассмотреть личность, увидеть характер и – судьбу. Тухачевский одержал множество запомнившихся побед – и потерпел только одно поражение, польское. Время меняло акценты, предъявив за победы счет едва ли не больший, нежели за поражение. В его судьбе просматриваются странные параллели, как бы неслучайные совпадения. Он, красиво воевавший в 1914-м, был взят в плен в Польше – под Ломжей, где погиб его прадед, герой войны 1812 года. Этот плен «сломал» его ратный путь в Первой мировой и во многом предопределил дорогу в революцию. Юнкером Александровского училища он мечтал продолжить семейную традицию – служить, как и его предки, в Семеновском полку. Мечта сбылась. Подпоручик Тухачевский страстно желал попасть в Генеральный штаб – в Петербург. Через 10 лет после Октябрьского переворота он действительно занял кабинет в здании Главного штаба – как командующий Ленинградским военным округом. И на его глазах арестовывали офицеров-семеновцев, хранивших знамя полка. В книге впервые публикуются материалы «Семеновского дела». Первая зарубежная страна, куда он попал, – Германия. Он был там пленником, и восприятие Германии как врага навсегда сохранилось в нем, пусть и смикшированное необходимостью вынужденного военного партнерства в конце 1920-х. Документы из немецких архивов, использованные в книге, проливают свет и на эту, «затененную», страницу биографии. Германия 1930-х – государство, постаравшееся извлечь максимальную выгоду из «дела Тухачевского» и приложившее руку к его фабрикации… Бежав из плена, Тухачевский очутился во Франции, и воспитанное дворянской средой и литературой представление об этой стране как о вечной цитадели революционного свободолюбия усилило его радость от долгожданного и так трудно добытого освобождения. 20 лет спустя Франция стала местом последней зарубежной командировки Тухачевского. Тогда он, уже маршал Советского Союза, встретился со своими друзьями по плену, также сделавшими военную карьеру. Встретился, чтобы вести переговоры об антигитлеровской коалиции. (Уже в 1960-е годы президент Шарль де Голль, близко общавшийся с Тухачевским еще в немецком плену, посещая СССР, пытался встретиться с вернувшимися из лагерей родственниками Тухачевского, но ему в этом отказали…) Победа над белочехами в Самаре и разгон самарского Комитета членов Учредительного собрания (Комуча) – первый взлет Тухачевского-полководца. Из Самары началось его восхождение к вершинам советской военной карьеры. Архивные материалы, сохранившие энергетику того драматического времени, легли в основу глав, посвященных Гражданской войне и роли Тухачевского в ключевых ее сражениях. Самара же (в советское время – Куйбышев) – последняя точка этой карьеры: незадолго до ареста Тухачевского сослали туда – командовать Приволжским военным округом… Между этими вехами – жизнь.