– Ты, старый друг, умеешь появляться в самый нужный момент, как великие цари: лучше момента не придумаешь. Прошу, садись, – пригласил жестом генерал Иуда Доброта Реза, освобождая место между собой и бурбулем.
– Господа, – сказал Тувий с напускной бодростью, не совпадавшей с его истинными угрюмыми чувствами, и отважно улыбнулся всем собравшимся.
А опустив зад на плюшевый диван, почувствовал, что с ним вместе села его болезненная беда. А как только он устроился, генералы отсалютовали и сели. И конь переводил взгляд с пса на пса, с пса на пса, толукути и тронутый, и ошеломленный этим жестом, – ведь даже самые низкие дворняги не отдавали ему честь с начала его опалы, мало кто удостаивал его и взглядом.
– Выпьешь, товарищ? – спросил генерал Любовь, уже наливая коню водку. И Тувий выпил, с трудом удерживая дрожащий стакан. Он ненавидел водку и не пил ее уже много лет, потому что его первая любовь, Нетсай, ушла к павлину, пившему только водку, и каждый раз, когда пил, Тувий чувствовал, что снова пробует свое унижение на вкус, но сегодня, толукути в таких обстоятельствах, водка казалась как никогда божественной.
– Товарищ! Ты как будто ад прошел, – сказал генерал Святой Жоу.
«А я и есть в аду, что за адская глупость?» – подумал, но не сказал вслух вице-президент. Взамен он покачал своей головой-автобусом и тяжело вздохнул. Пляшущие глаза пса, когда он ненадолго в них заглянул, были полны доброй заботы.
– Ха, в Джидаде у тебя хватает настоящих врагов, но здесь ты среди союзников, старый друг, – сказал генерал Иуда Доброта Реза, положив лапу на плечо Тувию и продемонстрировав улыбку, расплывшуюся по всей его угловатой морде.
Доброе прикосновение проняло коня до самого нутра, и он чуть не попросил пса не убирать лапу. Даже бог с ней с лапой – он чуть не попросил обнять его, сжать покрепче, сказать, что все будет хорошо, и не отпускать. Он велел слезам течь внутри, как и советовал Джолиджо, сжал челюсти и, избегая взглядов псов, лишь сказал:
– Да-а-а, товарищ.
– Я тебя понимаю. Но поверь, старый друг, все будет хорошо, – сказал Иуда Доброта Реза, подливая себе.
И почему-то в дымке темной комнаты, впервые с тех пор, когда все стало разваливаться, конь почувствовал, что, быть может, все и правда будет хорошо.
в защиту революции
– Эх, товарищи. Уверен, все мы понимаем наше положение, незачем пересказывать козни, о которых мы все прекрасно знаем. В этот самый момент под землей ворочаются кости Освободителей, оглашая для нас время. Время защищать Революцию. Во имя Джидады, конечно же, и под ней я имею в виду ту Джидаду с «–да» и еще одним «–да», ради которой жертвовали собой и гибли товарищи Освободители, а не ту Джидаду ничтожных предателей из Центра Власти, которую не может узнать ни один зверь, – сказал генерал Иуда Доброта Реза, пронзив каждого товарища взглядом.