Толукути ослица была не какой-то там самкой, а супругой Его Превосходительства, что и показывала всем своим видом, движениями, речью и в целом безусловной уверенностью в своей власти. Старый Конь послушно проследовал за ней к своему месту. Ближайшие животные поспешили расступиться – кто-то придвинул кресло Его Превосходительства, кто-то поцеловал его, кто-то приласкал хвост, кто-то погладил круп, кто-то оправил одежду, а кто-то разогнал воображаемых мух.
– Я бы лучше поспал, – сказал Старый Конь, присаживаясь аккуратно, словно его зад – из дорогого фарфора.
Отец Народа не врал. Он уже был в том возрасте, когда важнее всего остаться одному, а кроме того, знающие поговаривали, что состояние его головы напоминало охваченную волнениями страну без единого лидера.
толукути ага!
Так вышло, что по периметру подиума стояли флагштоки с флагом страны. Яркие черно-красно-зелено-желтые-белые цвета привлекли взгляд Старого Коня. Он сосредоточился на флагах, пока краски не вытянули его чудесным образом из окутавшего разум тумана. Толукути стала возвращаться память. Он узнал флаг; тот реял в его сердце, голове и снах. Он не объяснил бы, что означает каждый цвет, но они точно что-то означали – тут он нисколько не сомневался. Отец Народ сосредоточился на них и все думал, думал: быть может, белый символизирует клыки его свирепых псов, Защитников? А красный – кровь, что они легко могут пролить?
«Возможно», – сказал он сам себе и перевел взгляд.
Он узнал высокую прелестную ослицу подле себя – пахшую свежими цветами и разряженную в яркие ткани и броские украшения; это Чудо, первая самка Джидады, она же Добрая Мать, потому что она его жена и добрая, а теперь еще известная и как доктор Добрая Мать – после знаменитого получения диплома[8]. Увидел он и своих любимых друзей и родных, и их присутствие наполнило его радостью. Узнал и своих Товарищей и мотал головой то туда, то сюда, проверяя, те ли они, кто и должен здесь быть. Толукути все – те. Кое-кто кивал. Кое-кто махал. Кое-кто вскидывал лапы в салюте Партии Власти.
Затем Старый Конь оглядел бурлившую на площади толпу. Это не просто его подданные – это истинные последователи, что стояли с ним и за него много десятилетий: многие еще помнят борьбу за независимость Джидады. Они были верны, оставались верны, по-прежнему верны сейчас и будут верны отныне и впредь. Они умирали верными и уносили верность в могилу, чтобы верными были даже их духи. И они оставляли потомство, уже рождавшееся верным. Затем Отец Народа заметил в зеркальной панели самого себя – и не вздрогнул от недоумения, потому что теперь знал, кто он такой, и обошелся без напоминаний доктора Доброй Матери. Теперь, полностью овладев памятью, он сел, вытянул перед собой ноги и кивнул солнцу над головой. Поправил очки, устроился поудобнее – и толукути с закаленной безмятежностью очень старого младенца тут же уснул.