Годы, которые провёл Николай Булганин на училищной скамье, были для России предроковыми… Начало века. Первые полтора десятилетия. Насыщенные-перенасыщенные идеологиями, призывами политиков разных мастей (от монархистов до анархистов), нещадной эксплуатацией трудового народа и таким же неповиновением этого трудового народа властям, растерянностью царской власти перед новыми вызовами времени, половинчатым политическим и экономическим реформаторством, а главное – войной, сперва русско-японской, а потом главной – мировой, Первой, от которой всё и покатилось.
Революция 1905–1907 годов взбудоражила общество. Настропалила пролетариев на изменение своей судьбы, крестьян заразила мечтой о земле, буржуа – жаждой власти и наживы, а интеллигенцию обрекла на шатание, бесконечные споры, атеизм, поиск через творчество истины, которую найти было невозможно…
Всплеск революционных настроений захватил и Нижний Новгород. А Первая мировая война поднимала то волну патриотизма, то волну нигилизма. Всё это коснулось булганинского поколения, которому пришлось потом многое расхлёбывать.
Сотоварищ Николая Булганина по учёбе, реалист Александр Маркеллов, впоследствии ставший популярным цирковым артистом, рассказывает о себе и своих сокурсниках такой эпизод; были тогда они ещё в реальном училище на первых годах обучения.
«Забастовка – это было самое распространённое в то время слово. Как же забастовка могла пройти мимо меня! В Сормове забастовка. То там, то тут слышишь: «Забастовка!»
Мне на ярмарке в магазине «Любая вещь на выбор 20 копеек» купили коробку с каучуковой разборной азбукой…
В большом распространении в те далекие времена были прокламации. Их передавали из рук в руки, зачитывали до дыр. Больше всего меня в этом деле прельщала конспирация, с которой читались эти прокламации. И вот, при помощи своей «типографии» я решил напечатать свою прокламацию. Но что напечатать? После долгих раздумий я решил, что напечатать нужно призыв к забастовке. Разрезав несколько тетрадей на мелкие куски, я набрал текст и ночью, когда все спали, с таинственным видом заговорщика с большим трудом, в несколько приёмов, отпечатал сотни две бумажек:
Товарищи реалисты!
Бастуйте по примеру
ваших товарищей
гимназистов!
Так в четыре строки была напечатана моя первая прокламация. Теперь осталось не менее трудное дело – распространить.