О том, как формируется аддиктивный процесс, который поначалу воспринимается с позиции эйфории, рассказывается в главе 5-й части текста «Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического «бума» и распада общества».{98}
Но проблема в следующем: по мере того как человек всё более и более педалирует эту активность, разрывается его благодетельное взаимоотношение с окружающей средой; прочие стороны жизни человека нивелируются, соответственно, человек теряет возможность каким-то образом контролировать степень своего погружения в процесс.
Ведь аддикцией может стать, как уже было сказано, хождение, например, по гостям. То есть в какой-то момент человек уже не сможет, например, не ходить по гостям, потому что, если он остаётся дома, он остаётся наедине с какими-то тревожными мыслями, с неустроенностью собственной жизни. Отец Александр[38], автор статьи, приводит те же упомянутые выше слова святителя Афанасия Великого о том, что в результате грехопадения первые «впали в самовожделение, предпочтя собственное созерцанию божественному». То есть многие активности, внешне проявляющиеся как некое аномальное влечение к другим людям или каким-то внешним процессам, имеют на самом деле источником внутреннюю неустроенность.
Например, психолог Ирина Медведева в своём интервью каналу «Эмпатия Манучи» рассказывала, что призывала взрослых не обольщаться, когда дети беспокоятся о здоровье взрослых. По её мнению, дети в данном случае заботятся о себе. Если продлить мысль Ирины Медведевой, то можно сказать, что дети просто переживают о том, с кем они будут играть, кто о них будет заботиться.
Выше упоминалась Катерина Ивановна из «Братьев Карамазовых», которая считала, что она является инструментом для счастья Мити. И отец Александр в своей статье приводит мысль Достоевского о том, что некоторые люди «в самом чувстве собственного унижения посягнули отыскать наслаждение» (Достоевский «Записки из подполья»).
Некоторые люди начинают питаться мыслями о собственном несчастье, и в этом собственном несчастье начинают видеть какую-то собственную исключительность. То есть они уже не просто пустые нарывы на теле бытия, если сказать образно, а они уже из себя представляют нечто, потому что способны переживать такие глубокие страдальческие чувства. В качестве ещё одного примера здесь можно привести повесть Куприна «Гранатовый браслет». Опять здесь видим ситуации, когда предмет обожания становится как бы идолом, к которому относятся слова: «В предсмертный печальный час я молюсь только тебе». К женщине по имени Вера, ставшей идолом, мужчина относит слова из молитвы «Отче наш» – «Да святится имя Твое».