Она завернулась в одеяло и, шлепая босиком по прохладному полу, пошла готовить кофе, чувствуя себя героиней фильма. Утра наедине с собой в Нининой жизни ещё не случалось. Сначала была мама. Она требовала от дочери безукоризненного внешнего вида даже за завтраком. Потом появился Павел. Он ничего не требовал, кроме еды, что было ничуть не лучше. Приходилось вставать на час раньше, чтобы успеть, повинуясь выработанному рефлексу, привести себя в порядок, приготовить и сервировать первый прием пищи, который съедался мужем молча и моментально. И вот сейчас растрёпанная, в одеяле, с босыми ногами и чашкой кофе в руке Нина ощущала себя настоящей бунтаркой.
«Как хорошо, что я здесь», – снова подумала она. Устроившись на диване в комнате – весьма эксцентричный поступок, кстати, учитывая усвоенное с детства правило, что есть и пить нужно исключительно на кухне, Нина с наслаждением сделала первый глоток. Тут же на диване лежала тетрадь, оставленная после вчерашнего «путешествия в невесомость». Нина наугад открыла страницу и совсем не удивилась, увидев картинку из своего сна.
Поле, дерево и фигура перед ним. Набросок был подписан:
«Тишина
Найти её здесь и сейчас кажется нереальным. Слишком много вокруг событий, новостей, машин, людей.
Тишина превратилась в недоступную роскошь, как кашемировая шаль ручной работы. Призрачное прикосновение бесценной ткани обволакивает, дарит уют и спокойствие, согревает тех, кто может себе это позволить.
Ошибка. Заблуждение.
Не может, а готов. Готов себе позволить.
Истинная тишина внутри. Услышать. Почувствовать, чтобы понять: у тебя всё уже есть. Весь мир. И ты его часть.»
Нина перечитала заметку ещё раз. И ещё.
«Да. Мне нужна тишина. Но могу ли я её себе позволить?»
Здравый смысл, напомнивший о вчерашних событиях, вопил, что нет – эта роскошь ей точно не по карману. Ему подпевала заезженная пластинка о долге, ответственности, нормах, догмах и рамках, в которых проживают приличные люди.
Несанкционированный пикник на диване было пора сворачивать и отправляться добывать хлеб насущный. Трудом не слишком тяжёлым физически – перекладывать бумажки в учреждении было не сложно, неприподъемной работу делали совсем другие вещи. Например, необходимость регулярно выслушивать от начальника, что даже с этим элементарным бумаговоротом ты справляешься «так себе», задерживаться сверхурочно за мифическую премию и категорически не понимать, чем именно занимаешься. Обычно крамольные мысли заглушались дуэтом здравого смысла и без перерыва крутившейся в голове мысленной пластинки, и Нина погружалась в жизненную матрицу, послушно встраиваясь в общественную систему.