Я то и дело пропускал совместные ужины, с пугающей регулярностью забывал про важные даты и праздники.
А однажды, я так заработался, что совсем забыл о дне рождении Яны. Это было непростительно…
В тот я вернулся домой далеко за полночь. В голове ещё крутился сценарий новой серии, который я старательно пытался доработать до начала съёмок. И только увидев лицо жены – застывшее, с высохшими следами туши на щеках и с не нарезанным тортом на столе – я вспомнил… я понял, что пропустил день рождение Яны… Удар под дых был бы менее болезненным… Ком в горле перекрыл мне кислород. Я замер на месте, ища себе оправдание, но увы, найти их я так и не смог.
Кажется, именно в тот момент в наших отношениях появилась первая ощутимая трещина. Яна изменилась. Стала холоднее, безразличнее. Больше не боялась задеть мои чувства, говорила, что думала, а порой даже намеренно колола своими шипами, чтобы сделать больно.
Но я лишь продолжал отшучиваться, продолжал закрывать глаза на проблемы, хотя в душе понимал – это закончиться плохо, это совершенно точно закончится плохо.
Я спрашивал себя: «Что, если мы слишком увлеклись погоней за мечтой? Не пришло ли время остановиться?»
Знаю, что Глеб тоже задавался этими вопросами, но вслух мы никогда их не обсуждали. Не хотели признавать очевидное и расписываться в собственном поражении. Проще было оставить всё, как есть. И мы поддались своей слабости, пустили ситуацию на самотёк.
Думаю, прежние Костя и Глеб никогда бы так не поступили. Где-то в глубине души шевелилось стыдливое понимание: мы не просто предали свои семьи. Мы предали тех двух парней у вокзала, деливших доширак и мечтавших просто о тепле и чае с печеньками. Те парни боролись за жизнь, а мы, достигнув вершины, разучились в ней жить. Время размыло былые принципы. Теперь на первом месте была карьера, и она диктовала свои правила. А мы…мы им следовали. Безоговорочно и слепо…
***
Сохранять брак в условиях полной загруженности было непросто.
Вечная разъезды и командировки, плавно перетекающие из одной в другую, лишь усугубляли напряжённость.
Я чувствовал, как Яна от меня отдаляется. Мы стали мало разговаривать, раздражали друг друга. Редкие беседы превращались в поток претензий. Я не знал, как объяснить свои чувства и не понимал её категоричный настрой – «Всё или ничего».