Они вошли внутрь. Бар был крошечным, с деревянной стойкой и тремя стульями. Хозяин, пожилой мужчина с лицом, изрезанным морщинами, молча кивнул.
– Бурбон, – коротко сказал Ацуши.
Бармен быстро поставил перед ночными посетителями два рокса и наполнил их бурбоном. Они пили медленно, не торопясь. Алкоголь не опьянял их, а лишь размывал острые углы реальности.
– Ты знаешь, – Ацуши крутил бокал в руках, наблюдая, как свет играет в янтарной жидкости, – я всегда думал, что если бы у меня была возможность исчезнуть в одном из этих переулков и больше никогда не вернуться… я бы сделал это без раздумий.
Рин не ответила, лишь молча наблюдала за ним.
– Я устал, – снова сказал Ацуши и вышел из бара.
Рин последовала за ним, а над Киото постепенно сгущалась ночь.
– Улицы становятся небезопасными с наступлением темноты. Я остановился в небольшом рёкане у реки – там тихо и безопасно, – сказал Ацуши и направился к гостинице.
Рин, словно безмолвная тень, пошла следом.
Остановились у входа в рёкан. Ацуши повернулся к Рин.
– Зайдёшь?
Ответа не последовало. Рин молча вошла, благодарственно кивнув.
Номер Ацуши оказался именно таким, каким его можно было представить – минималистичным, но с отпечатком личности. Шесть татами, безупречно ровные, излучали тонкий аромат свежей соломы. На низком столике лежало несколько книг в потрёпанных обложках: Рю Мураками «Дети из камеры хранения», Рюноскэ Акутагава «Беседа с богом странствий» и Осаму Дадзай «Исповедь неполноценного человека».
Ацуши молча указал на полку с пластинками у винтажного проигрывателя.
«Выбирай», – сказал его взгляд.
Рин провела пальцами по корешкам, останавливаясь то на классическом «Dark Side of the Moon», то на японском издании «Heroes» Боуи.
Этот, – она достала пластинку с узнаваемым силуэтом – альбом группы Bauhaus «Mask» (1981).
Ацуши одобрительно покачал головой и взял пластинку.
– Неплохой выбор, – пробормотал он, ставя иглу.
Первые ноты «Hair of the Dog» заполнили комнату. Ацуши тем временем исчез за складной ширмой, чтобы переодеться. Когда он вышел, черная футболка с выцветшим принтом какой-то группы и свободные штаны делали его почти обычным – если бы не эта осанка, это ощущение, будто даже в простой одежде он выглядит как персонаж из готического романа.