Распорядитель упивался зрелищем и реакцией зрителей. Особенно реакцией благородных патрициев. Монеты полноводной рекой потекут в его карманы за исполненные ожидания. Мысли роем носились в голове хозяина арены: Хорош. Как же он хорошо. Настоящий талант. Умеет завести толпу. Вот только за работу стал просить неподобающе много. Жаль будет с ним расставаться. Но пока не нашли замену, придется терпеть. Еще чуть-чуть потерпеть…
Глава 1.
Меня стошнило горькой желто-зеленой желчью. Спазмы скрутили пустой желудок. Сосед обмочился. Запах свежей мочи растворился в аромате нечистот и застарелого ужаса. Раб сзади упал на пол и забился в припадке, не желая умирать, не желая быть скотом на бойне. Подбежавший охранник успокоил его ударом дубинки по затылку. Все стоящие на коленях рабы, скрючились, закрыли головы руками. Жалкая пародия на людей. Два ряда еще живого, но уже отчаявшегося жить мяса. Истерзанные, забитые, в грязных набедренных повязках, провонявших потом и мочой. Наши тела под завязку пропитались тягучим липким страхом и безнадежностью. Мы лишь безликая масса, готовая добровольно принять смерть. Над нашими головами трещат скамьи амфитеатра. Там, на ступенях, ревет в кровожадной истерике безумная куча людей. Разогретая до кипения ярость полноводной рекой просачивается вниз. Зараженные ею охранники, без разбора бьют всех, кто оказывается рядом.
От арены нас отделяет короткий подъем и толстая решетка. Блестит на солнце свеженасыпанный и еще чистый песок. По арене ураганом носится Крысолов, показывая цирковые трюки. Больше, больше заводит и так озверевшую от солнца и предвкушения толпу.
– А где же крысы?! Я не вижу крыс! – Крысолов стучит древком крюка по песку, изображая нетерпение.
Люди вокруг меня сжались в предчувствии беды. Охранник схватил за волосы раба, сидевшего передо мной, и поволок к воротам. За слабые попытки упираться новоиспеченная крыса получил хороший удар палкой по спине. Смирился. Слева подтащили второго. Вокруг протек вздох облегчения: «Сейчас умру не я, я еще поживу». В двух шагах от смерти нет места состраданию. Лишь тупое неистребимое желание протянуть чуть-чуть подольше.
Длинной, до блеска начищенной бронзовой цепью рабам сковали руки – отличный «крысиный хвост». Заскрипела отодвигаемая охранниками решетка, связанных людей пинками и палками выгнали на арену. Чернь на трибунах завыла: «Смерть крысам!». Мое переполненное болью и жестокостью тело не выдержало – пустой желудок остатками желчи вывернуло наизнанку.