И мне самому тоже ужасно захотелось такую тетрадку. Придя домой, я стал перебирать те, что у меня были отложены на новый учебный год. Все они не годились. Нехорошо использовать тетрадку для алгебры для таких высоких целей. На следующий день я пошел в магазин, стал выбирать из имеющихся там. Нашел парочку, принес домой, сел писать. Мыслей почему-то не было. Я стал вспоминать какие-нибудь цитаты, но на память это сделать оказалось однозначно невозможно. Тогда я взял свою любимую коллекцию книг. Автор перед каждой главой писал какие-то умные замечания на латыни, применения которых в литературе я не слишком понимал. Но это же латынь, сами понимаете! Выписал из десяти томов я прилично и, довольный, лег спать.
На следующее утро я понял, что тетрадка мне не нравится. На кой черт мне цитаты? Пересказывать я их не буду, ссылаться на автора тоже, да и признаваться, что у меня вообще есть что-то подобное, тоже как-то не хотелось. И вряд ли моя маман станет этим гордиться, все-таки ее сын я, а не автор ремарок на латыни…
Я был разочарован этим опытом, хотя он и послужил большему делу: свою тетрадку я все-таки завел. Писать крупные рассказы у меня не было времени, поэтому я просто записывал очерки и зарисовки, которые однажды планировал (или как раз-таки не планировал) переделать во что-то масштабное. Это было забавно, потому что рядом с какими-то мимолетными идеями я отмечал и глубокие, тревожащие меня мысли. Перечитывая это причудливое соседство, я вдохновлялся еще больше, думая, что однажды из этого всего обязательно выйдет что-нибудь путное.
Через какое-то время я явно ощутил, что моему творчеству чего-то не хватает. Было довольно сложно определить, чего же, потому что в школьный период писанины в целом хватало, а в летнее время у меня часто хромало вдохновение, поскольку количество впечатлений и информации превышало способность сконцентрироваться. Но я старательно вел тетрадку, иногда просто перелистывая и даже записывая отдельные слова и словосочетания. Такие идеи были тоже хороши, но все чего-то не хватало. И я решил купить ручки. Конечно же, цветные ручки.
Мысли были разделены на категории, и на каждую – по отдельному цвету: синий, красный, зеленый. И в то время только начали появляться серебряные ручки. Я купил себе одну, сначала на пробу, а потом начал ею писать везде, залезая даже на поля: так она мне нравилась. Я даже решился однажды показать маман ряд своих выписок, желая впечатлить ее своей новой серебряной ручкой. Мать долго смотрела, хмурясь моему нетерпеливому сотрясанию тетрадкой, а потом выдала: «Карандашом писал? Цвет какой-то… Простой».