Вновь тишина послужила ответом. Надежда угасла. Семонт протянул дрожащую руку, коснулся запястья сестры. Подтвердилась худшая его догадка: кожа была холодна, как студёная вода.
– Нет… – Семонт бережно убрал растрёпанную чёлку с лица сестры, чтобы увидеть в остекленевших зрачках красные огоньки некромантского колдовства.
Ярость наполнила его до краёв. Сердце билось, готовое разорвать грудную клетку, а магия мощным потоком ударила в голову.
– ЗА ЧТО?! – взревел Семонт, рухнув на колени и схватившись за волосы. – Я сделал всё, что ты велел! Приказал вымостить дорогу! Отдал чертежи! Зачем ты забрал невинные жизни?!
– Ты не закончил дело, – в один голос ответили мать, сестра и брат. Жутко, хрипло. – Ферад велел сброситься с Пелорского моста, но ты посчитал себя слишком умным. Вздумал обмануть его.
– Я не делал тебе зла, а они… они – тем более!!! – Семонт задыхался в беззвучном плаче. – За что?!
– Он предупредил, чем грозит неповиновение, но ты пренебрёг его словами, – ответил строенный мёртвый хор. – Мы могли бы жить, но из-за трусости твоей нас запомнят как убийц и похоронят за пределами кладбища. Мы ненавидим тебя. Ты виновен. Виновен в нашей смерти и том, что честь рода Хогенов навсегда опорочена. Умри с этой мыслью.
Они обступили его. То, что прежде было матерью, схватило Семонта за плечи холодными, сильными руками. “Брат” стиснул ноги. “Сестра” взяла напиток со стола и поднесла ко рту Семонта. Горячий ободок кружки коснулся пересохших губ, а в нос ударил запах, от которого едва не вывернуло наизнанку – что-то среднее между гнилыми яблоками и плесенью. Так пах тамеорий. Сильнейший яд из придуманных человеком.
Семонту ничего не оставалось, кроме как послушно сделать глоток. На мёртвом лице сестры не было ни тени жалости, а в глазах её всё ярче разгорались некромантские огни. Пальцы матери впивались в плечи. Семонт сделал новый глоток. Ещё один. Мертвецы слегка ослабили хватку. Сестра поставила кружку с ядом на стол.
– Последнее слово, брат, – прохрипела она.
В глазах Семонта помутилось. Сконцентрировав жалкие остатки силы, он изрёк последнее в жизни пророчество, зная, что бесполезный дар хоть единожды послужит орудием мести:
– Я погибну. Воссоединюсь с близкими. А ты закончишь дни свои в безумии и нищите. Ты будешь молить о смерти. Но она не явится. Тот, кого ты бросил в пламя сорок лет назад, сейчас он мёртв, но он вернётся и докончит дело… на сей раз тебя не пощадят…