Я качаю головой.
– В общем, он увидел этот фильм, позвонил отцу и предложил работу. А папа думал, это кто-то из его ребят решил над ним подшутить, но нет. Это правда был Иствуд.
– Ну надо же, – с улыбкой говорю я.
– Ага. Но если ты однажды познакомишься с моим папой и он начнет рассказывать эту историю, советую сразу устраиваться поудобнее. Он может час об этом говорить.
Я смеюсь, и он тоже. Он говорит о своей семье с такой любовью. Его лицо сияет. А потом до меня доходит, что он только что сказал. «Если ты однажды познакомишься с моим папой…» Мы с Джеком коллеги. В некотором роде. С какой стати мне знакомиться с его родителями, пока мы будем сниматься в Сиднее? Если только…
Может, это все-таки свидание?
«Нет, Эбигейл, он просто ведет себя по-дружески, – рассуждаю я. – Просто лететь долго».
– Ладно, что я все про себя да про себя. Давай поговорим о тебе и твоей семье, – просит он.
Услышав этот вопрос, я обычно превращаюсь в колючего ежа. Я росла с матерью-одиночкой, работавшей на нескольких работах, чтобы свести концы с концами, отца у меня не было, мы жили в муниципальном жилье… Услышав эту историю, большинство людей или качают головой, всем видом выражая сочувствие, или в их поведении происходит едва заметный сдвиг, как будто я внезапно падаю в их глазах и становлюсь хуже, чем они, а также хуже, чем была до того, как во всем им призналась.
Но я уже знаю, что Джек – не большинство, поэтому решаю рассказать почти правду, ничего не говоря об отце и описывая маму как «мать-одиночку». Когда в конце я говорю, что мама приехала в аэропорт меня проводить, Джек отвечает:
– Кажется, она у тебя потрясающая.
– О да. Я ради нее на все готова. Мне просто… – Я смотрю на сотни пузырьков, поднимающихся со дна бокала.
– Тебе не хочется ей лгать, – говорит он.
Я поворачиваюсь к нему.
– Да. Как ты узнал?
Он пожимает плечами.
– Я вижу, что ты порядочный человек; должно быть, тяжело врать собственной маме.
– Она переживает, что я считаю себя недостойной любви. – Слова слетают с моих губ, прежде чем я успеваю подумать. Зачем? Зачем я рассказываю Джеку такие вещи, ведь это личное и выставляет меня в не очень выгодном свете. Дурацкое шампанское. Я, хмурясь, смотрю на бокал, ставлю его на столик между нашими креслами и чувствую, как заливаюсь краской.