– Я счастлив, – еще недавно такой дерзкий, главарь смутился, как тирон-новобранец при виде военного трибуна, – счастлив видеть тебя, спаситель отечества.
– Будь здрав, Сципион! – радостно заорала вся шайка.
Я улыбнулся им, как улыбался своим солдатам, когда они кричали мне это под стенами Нового Карфагена. Всего лишь Карфагена в Испании, но я знал, что буду стоять и под стенами Карфагена Африканского как победитель. И Ганнибал мне не помешает. Я был уверен в этом так неколебимо, будто небожители сообщили мне свою волю. И это не было дурацким упрямством юнца – я осознавал свою силу, свой ум и свое отличие от прочих римлян, и ставил пред собой великую, но достижимую цель.
А, он опять хвастается, сказал бы мой недоброжелатель Катон, жизнь положивший на то, чтобы сделать Рим снова суровым и строгим. Пускай говорит, мне ли не знать, как злоязычен недруг и переменчива толпа.
Сейчас в полутемном атрии, а не под испанским солнцем, которое для меня больше не взойдет никогда, разбойники подходили ко мне по очереди, целовали руки, и каждый что-нибудь складывал у моих ног – кто монету, кто кольцо, кто вовсе простую вещицу. Один положил потертую легионерскую сумку из кожи, и я подумал, что это его собственная сумка, долгие годы служившая парню в походах.
Я приказал Диодоклу принести для них кувшин вина и горячей воды – наверняка печь на кухне еще топилась, и бокалы – все, какие найдутся в доме. Велел и слугам выпить вместе с гостями. Кто-то получил бронзовую чашу, кто-то – глиняную кружку, но вина и горячей воды всем наливали поровну.
Они выпили за мое здоровье и за славу Рима, и удалились, как пришли: впереди парень с факелом – знаменосцем, потом главарь, и следом гуськом все остальные.
Главарь вскоре вернулся, один, но с факелом, постоял на пороге и спросил:
– Помнишь меня?
Я прищурился. Свет факела, падая сбоку, освещал его лицо – орлиный нос, высокий лоб, упрямый подбородок.
– Корнелий, – сказал я почти утвердительно.
Он был из Корнелиев-плебеев и мне не родня. Но наверняка это парень гордился, что носит одинаковое со мной родовое имя.
– Он самый, – кивнул главарь.
– Что случилось с тобой, Корнелий? Почему ты… – Я не договорил. Наверное, он не захочет рассказывать, как из легионера превратился в грабителя на дорогах.
– Все просто, Сципион. Вернулся с войны, жена умерла, отец тоже, мать ютится у племянника, от дома – одни стены. Землю забрали за долги. Вот и выпал мне жребий на дорогу с ножом идти.