– Что это на тебе надето? – она сердито хмурится и скрещивает руки перед собой.
Слишком открыто и вызывающе. Разумеется.
– Платье, которое мне нравится, – я пожимаю плечами. Такая смелость не была мне свойственна. Она – беспрекословный авторитет, единственное верное мнение. Но не сейчас. Возможно, мне стоило всё же показать свой голос.
– Иди переоденься, – её тон стальной, не терпящий возражений. Ждёт, угрожающе скрестив руки на груди.
– Нет, – я стараюсь быть невозмутимой и уверенной, но под её взглядом эта уверенность постепенно улетучивается. Я непременно пожалею, но попробовать стоило.
– Что? – она выгибает бровь и подходит ближе. Мне страшно лишь от одного её присутствия в такой близости.
– Я не буду переодеваться. Мне нравится это платье, я пойду в нем.
– Что ты себе позволяешь? – её голос становится ледяным. Она никогда не срывалась на крик, не скатывалась в агрессию или ярость так, чтобы это было заметно по голосу. Но тон, полный стального безразличия, казался мне ещё хуже.
– А ты?
Она смущается. Теряется, словно я наотмашь бью её по лицу. Никогда раньше я такого себе не позволяла.
– Что, прости? – она не то шепчет, не то хрипит.
Я набираю полные легкие воздуха. Пути назад нет. Сейчас или никогда
– Ты всю жизнь говорила мне, что эти люди не хотят общаться с тобой, с нами, а на самом деле они каждый месяц писали тебе письма, в которых спрашивали как у нас дела. Почему ты мне не говорила? – теперь скрещиваю руки я.
Склоняю голову на бок и жду. Хватит ли ей времени на то, чтобы придумать себе оправдание?
Её лицо меняется. Она растеряна. И зла, но зла не на меня. Мама облокачивается на комод и обессилено качает головой. В эту секунду она гораздо более уязвима, чем я.
– Эмберли, мы об этом уже говорили.
И всё? Я ожидала большего, мама. Я ожидала правды.
– Ты говорила. Ты всегда говорила мне одно и то же, но не рассказывала ничего о своем прошлом, о твоей, о нашей семье. Я не знаю абсолютно ничего о том, кто я есть.
– Ты моя дочь, – мама кивает, словно мне должно этого хватить.
Властно. Уверенно. Если сейчас начнётся игра на чувстве вины, я точно проиграю, это не моя сильная сторона. Но она не продолжает, зато продолжаю я. У меня есть выбор – закончить всё и больше её не тревожить, или добиться своего и узнать. Скрепя сердце я выбираю второе. Я знаю, что тебе больно, мама.