Они и вправду были благодарны.
Делились драгоценностями, специями и материалами для Килча. Выкупили комнату, в которую Кшетани перебрался из убежища Ским и разрешил Анкарату и его товарищам приходить. Комната распласталась над магазином старьёвщика Ламта, широкая, словно придавленная глиняной крышей. Пыльно и сумрачно, узкие окна щурились в сторону воспалённого жара каньонов – почти все жилища квартала смотрели туда. Но ребятам это место ужасно нравилось. Здесь были целые груды интересного хлама: утварь, обрезки кожи, даже оружие – то, что не пригодилось в лавке и осталось после обмена в тоннелях. Не просто детское прибежище, а настоящий схрон, тайный от Стражи, Старшего Дома, всего квартала.
Наверное, поэтому признание Кшетани никто словно и не заметил. Ским чинила застёжку на медной цепочке, Имра, Китем и Шид играли в бечет – азартный клёкот камней и монет метался по всей комнате. Гриз читал возле единственной лампы.
Только Анкарат разозлился:
– Ты же знал, что не сможешь помочь, – зачем соглашался?
– Ну прости, – Кшетани развёл руками, – я вот карты каньонов тоже что-то не вижу. Ладно, ладно, не злись. Верхний город – он далеко, но что-нибудь я придумаю. Но сперва… может, расскажешь, зачем тебе туда? Что тебе нужно?
Стало тихо – ни стука камней о доску, ни шелеста страниц Гриза. Или так показалось?
Что нужно…
На миг полыхнуло перед глазами. Жар земли, её голос, золото под пещерной корой, в глубине, в глубине, там, где вся она слитна, не разбита рёбрами ограждений, ступенями кварталов. Там, где сердце.
Веришь, что есть отсюда дорога?
Но это не объяснить, не рассказать, да и нельзя рассказывать такому человеку, как Кшетани.
– Хочу другую судьбу. Не ту, что всем здесь навязали. Хочу сам решать, куда идти и что делать. Хочу, чтобы у всех в квартале было такое право.
Обдумать ответ Анкарат не успел, уверен был: сейчас Кшетани рассмеётся – ну что же, тогда можно будет его ударить, швырнуть в сощуренное окно.
Но Кшетани смотрел серьёзно. Крутил тусклый перстень, стиснул губы до резких складок и вдруг показался гораздо старше.
– Непростая задача. Но и ты непростой, да?.. Посмотрю, что можно сделать.
Показалось – не врёт. Впрочем, с такими не угадаешь, однажды ведь уже обманул.
Дома всё оставалось прежним – но не совсем.
Килч что-то подозревал. Дотошно расспрашивал после каждого возвращения из города, иногда просто смотрел слишком пристально и устало. Он много работал и порой забывал снять стекляшку, отчего казалось: взгляд вот-вот прошьёт золотым лучом, вытянет правду магической нитью. Анкарату врать не хотелось, с этим вполне справлялся Гриз: рассказывал то о проблемах с поставками, то о перестройке рынка из-за обвала, то – если вопросов становилось слишком уж много – прятал глаза и бормотал что-то себе под нос про Атши… которая там… ну, как обычно… После этого Килч больше его не мучал, только вздыхал: