Домой добирались долго – Анкарат жил на верхней границе квартала. Лавки вокруг закрывались, зажигались огни в окнах, на крышах. Облака над огнями текли длинными полосами, темнели, пропитываясь вечерней мглой.
Гриз не оглядывался, только бросал во все стороны быстрые взгляды, щурился от непривычного света. Путь получался тревожный и мрачный – Гриз не говорил, но было понятно: он не сможет вернуться. А Анкарат не знал, сможет ли он остаться. Но с чего бы нет? Может, и ни с чего. Может, и обойдётся.
Несколько раз его окликали. Ткачиха Юнман подозвала расспросить, как дела в каньонах и какие планы у Килча, а в награду за новости вручила Анкарату апельсин, красный, тяжёлый, как уходящее солнце, для квартала – сокровище, редкость; ювелир Имер спрашивал, не интересны ли матушке новые украшения, – показал цепи и кольца из червлёного серебра, но не подарил ничего. Китем и Шид, сыновья кожевенника Родра и друзья Анкарата, прошагали с ним почти до самого дома, перебрасывая друг другу флягу с разбавленным, недозревшим вином и последние новости: в квартале спрятался вор, приходила Стража из Верхнего города, заговорённое их оружие сверкало ярче, чем у наших, – вот бы такое стащить! Ским спрятала вора на своей крыше, так и не нашли, дураки.
Всё это время Гриз нависал за плечом длинной угрюмой тенью, молчал, смотрел в землю и по сторонам – Анкарат называл его имя, но, кажется, мог и не называть.
Распрощавшись с друзьями, Анкарат пробурчал:
– Если хочешь остаться здесь, научись разговаривать. Под землёй-то сколько болтал!
Гриз только пожал плечами – угловатым, странным движением. Словно птица пыталась расправить сломанные крылья. Почему он так изменился? Анкарат взглянул на стекавший к каньонам квартал. И квартал, и каньоны вдали осыпало множество искр-огней, но по земле тянулась длинная тень. Тень душной норы, руки с узловатыми пальцами, брошенного вслед проклятья.
Анкарат нахмурился, скрипнул зубами. Сказал:
– Решил что-то делать – делай, – и открыл дверь.
Этот дом был самым красивым в округе: из светлого камня, высокий – выше квартальной стены! С длинными окнами, гулкими потолками, с выцветшими, но ещё разноцветными занавесями на дверях и окнах. В небольшой пристройке жил Килч, там же пряталась его мастерская – оттуда тянулись и пронизывали дом нити магии, плыли по воздуху, колыхались, мерцали. Анкарат и мама жили на втором этаже – туда вела широкая лестница. На квадратных постаментах с двух сторон от неё стояли чаши с огнём. Этот огонь не угасал ни ночью, ни днём и на городские огни не был похож. Янтарный и чистый, осыпал комнату золотистыми брызгами-бликами. Его свет словно ослепил Гриза – он застыл на пороге с открытым ртом, даже за воротник забыл спрятаться.