– Скорее бы уже, – я оглядываюсь по сторонам и убеждаюсь, что весь преподавательский состав собрался у ступеней, а лица любопытных студентов выглядывают из окон.
Еще бы! Не каждый день к нам жалует загадочный королевский ревизор. Точнее, такого вообще никогда не случалось, но ректор академии, собравший нас вчера, уверил, что ничего необычного нет: – император решил оценить состояние академии, чтобы принять решение о ее дальнейшей судьбе.
– Вот он! – голос Фабио выдергивает меня из размышлений, и я перевожу взгляд на аллею, по которой сейчас летит черный экипаж, запряженный четверкой вороных лошадей.
Сердце вдруг сжимается от плохого предчувствия и в голове мелькает:
«Бежать!»
– Это не почтовый… странно, – бормочет приятель, но я его почти не слушаю, неотрывно смотря на дорогу.
Рослые, мощные жеребцы с бугрящимися мускулами, перекатывающимися под лоснящейся бархатной шерстью. Широкие ноздри, вишнево-черные глаза, длинные гривы, развивающиеся на ветру. Они кажутся мне предвестниками беды, гонцами из ада.
Я перевожу панический взгляд на экипаж, и краски сходят с моего лица, когда я вижу герб на двери с впечатанным внутрь драконом. Очень знакомый герб, который видела лишь однажды… три месяца назад, в кабинете директрисы.
Внезапно становится трудно дышать, и я рву ворот скромного темного платья, пытаясь ослабить его.
Не помогает.
Грудь тяжело поднимается в такт нервному тяжелому дыханию. Виски сдавливает от напряжения. Мне кажется, все это игра больного воображения. Расшатанных нервов. Паники. Запоздалого страха.
Перед ним…
Это было бы слишком жестоко со стороны судьбы: дать глоток свежего воздуха, чтобы тут же снова его отобрать. Но где-то в глубине души уже крепнет уверенность, что я права.
Хочется просто позорно сбежать, пока еще остается такая возможность. И я почти решаюсь на это, когда Фабио ободряюще сжимает мой локоть, неправильно истолковав реакцию.
– Не волнуйся, все будет хорошо. Вот увидишь, они не станут закрывать академию.
Я могу лишь кивнуть. Приятель решил, что я волнуюсь о своей работе.
В любом случае эта секундная заминка стоит мне всего. Потому что в следующий миг экипаж останавливается, взметнув под колесами пыль. Лошади нервно всхрапывают, перебирая копытами. Я застываю как статуя, живыми остаются только мои глаза.