Андрей Васильевич пребывал в необычайно скверном расположении духа. Оно-то и не мудрено. Такого скандала, который произошёл в ресторане «Морица», пока еще вице-губернатор не мог представить себе даже в самом жутком сне.
Но бесило не только то, что его выставили трусом и подорвали веру всех и каждого в его, вице-губернатора Кулагина, всесилие. Он вдруг осознал, что подобный метод социального и политического, может, и физического убийства вице-губернатора, то есть его, как просто прийти в ресторан и опозорить – более чем действенный. Вот так можно прийти и… Все, считай, что политический труп. Вот, чем ему сейчас отвечать Шабарину?
Первое, что пришло в голову вице-губернатору – самое настоящее убийство. Нужно срочно убрать Шабарина, и с этим, вроде бы как, все проблемы должны разрешиться. Но остатки здравомыслия всё-таки сопротивлялись подобному решению. Впрочем, эмоции начинали брать верх в сознании весьма хитрого и изворотливого Андрея Васильевича Кулагина, превратившегося сейчас хоть и в растерянного мечущегося, но все еще зверя, способного кусать.
– Борис, на тебя уповаю! Ты должен убить Шабарина, но сбежать, обязательно сбежать! – обращался Кулагин к одному из своих исполнителей по прозвищу Бэра.
Борис, сын Игната, по фамилии Матюшенко, опешил. Ещё никогда хозяин таким образом его не называл. С одной стороны, наивный, где-то даже по-детски, разум Бэры возрадовался тому, что хозяин проявляет такое уважение к нему. Впервые именно к нему, к Бэре, а не к этому выскочке Тарасу, который уже провалил несколько последних заданий хозяина. А был бы там он, Бэра, так точно бы всё сделал. С другой стороны, животный инстинкт мужика подсказывал, что такая перемена хозяина не к добру.
– Что сделать нужно, ваше превосходительство? – сказал мужик, подавив в себе сомнения.
Ибо Бэра уже давно хотел стать кем-то побольше, чем простым бойцом. Он жаждал заменить Тараса, так что шанс упускать не хотел.
– Ты должен убить Шабарина! – нервно выкрикнул Кулагин, а после даже чуть вжал голову в плечи, испугавшись своей неконтролируемой эмоции.
У него даже промелькнула мысль, а не надо ли пересмотреть своё отношение к случившемуся, всё переоценить, подумать, как же выйти лучшим образом из сложившегося положения, но эмоции вновь взяли верх.