Аркадий сидел, не отводя глаз от экрана, но почти не следя за происходящим. Телевизор наполнял комнату ровным холодным светом, в котором предметы утратили привычную глубину и казались чужими, словно декорации новостной студии. Кресло под ним ощущалось жёстким, воздух – сухим, а голосов, даже мысленных, ему больше не хотелось слышать.
Он снова посмотрел в планшет, как в карту маршрута, на которой стерли все города, кроме одного – конечного. В этой ироничной, почти праздничной картине, где страна уверенно наслаждалась собственной правотой, Аркадий ощутил лёгкую тошноту. Она была вызвана не словами и даже не самим законом, а лёгкостью и радостью, с которой люди говорили о том, что ещё недавно казалось невозможным.
Комната постепенно наполнялась холодным светом. Экран медленно сменял лица депутатов. Комментарии продолжали падать, словно снег в ленте, безостановочно и равнодушно. И в этой самодовольной симфонии нового порядка Аркадий вдруг понял, что теряет не веру, а чувство реальности, которое прежде никогда его не подводило.
Аркадий Ладогин погрузился в кресло и равнодушно посмотрел телевизор, давно ставший бесполезной, но привычной частью интерьера. Экран мерцал тускло, словно старался не привлекать внимания. Ведущий вечерних новостей, примелькавшийся и утративший индивидуальность, размеренно перебирал повестку дня, наполненную мелкими событиями, которые волновали разве что их непосредственных участников.
На журнальном столике перед политиком лежала нетронутая пачка сигарет, рядом удобно примостилась старенькая пепельница из тяжёлого хрусталя. Он бросил курить несколько месяцев назад, но продолжал держать рядом эти предметы. Привычные вещи поддерживали иллюзию, будто жизнь течёт по заданному сценарию.
Экран снова осветился государственной символикой и заставкой новостей. Аркадий чуть напрягся и прибавил звук, скорее по инерции, чем из желания узнать что—то новое.
– Добрый вечер, дорогие телезрители! – ведущий расплылся в неестественно широкой улыбке, словно старался убедить аудиторию в собственной искренности. – Сегодня у нас особенная новость, которая, без сомнения, обрадует многих граждан нашей страны.
Аркадий хмыкнул. Он давно уже ничего не ждал от телевизора: удивить его казалось невозможным.
– Итак, внимание! – продолжил диктор с прежней искусственной бодростью. – Сегодня вступает в силу долгожданный закон о государственной опеке над женщинами детородного возраста. Теперь все незамужние женщины до двадцати пяти лет, не имеющие детей, официально переходят в общественную собственность. Согласно новым положениям, любой совершеннолетний мужчина вправе выбрать любую из подопечных и воспользоваться предоставленной возможностью без дополнительных процедур или согласований. Всё это – в рамках государственной программы восстановления демографического баланса!